Пол Галактики по-прежнему дрожал. Невидимая, но ощутимая дрожь. Спустя шесть месяцев после Пробуждения Глифа – события, которое распахнуло врата, сняло завесу или просто взорвалось в коллективном сознании и физическом пространстве – реальность перестала быть надежной. Она стала податливой. Или больной.
В лаборатории, которая еще недавно была крепостью логики и порядка, а теперь казалась сердцем бушующего океана, Доктор Арис Торн прислонился к металлическому столу. Нет, не холодным. Он ощущал пульсацию металла. Не просто его температуру, а его *желание* быть другим. Разумы неживых объектов? Нет, слишком просто. Это эхо Сущности перенастраивало материю на субатомном уровне. Или на уровне *смысла*?
Потоки данных не прекращались. Они вливались не только через экраны и датчики, но и напрямую в его разум. Шум. Миллиарды голосов, чувств, мыслей, воспоминаний, желаний. Голод В'релл из Туманности Отражений. Страх смерти у шахтера на Астероиде 743. Радость ребенка, увидевшего двойную звезду. Мелодия давно забытой песни с планеты, уничтоженной столетие назад. Все сразу. Какофония, которая должна была свести с ума.
Арис научился ставить фильтры. Ментальные плотины. Стены из чистой воли. Но они были хрупки. И иногда волны накатывали слишком мощно.
*Страх. Холод. Темнота. Погоня. Бежать. Где выход? Нет выхода.*
Это был не его страх. Чей-то еще. Или множество чьих-то.
Он сосредоточился на графиках. Не на обычных, а на тех, что рисовал сам. Фрактальные узоры в пространстве-времени. Всплески энергии, совпадающие с эмоциональными пиками в общей связи. Точки гравитационных аномалий, коррелирующие с чьим-то сильным желанием *улететь*.
"Течения", прошептал Арис пересохшими губами. В океане разума существовали течения. И "острова". Острова спокойствия, стабильности. Это были не просто места с низкой плотностью разумной жизни, а участки, где сознание было настолько сфокусировано, настолько едино, что создавало локальную стабильность в бурлящем психическом поле. У него был список таких островов. Места древних монастырей. Заброшенные исследовательские станции. И странные, необъяснимые точки в открытом космосе.
Он протянул руку к экрану. Символы на нем плыли. Цвета менялись, отражая, казалось, не показания приборов, а его собственное внутреннее состояние. Глиф не только связал разумы, он размыл границы между внутренним и внешним, между наблюдателем и наблюдаемым.
Арис чувствовал, как меняется его собственный разум. Он становился менее "Арисом Торном", отдельной личностью, и более… континуумом. Частью чего-то большего. Это пугало. Но и влекло. Потому что где-то в этих глубинах, за слоями чужих мыслей и обрывков реальности, он чувствовал… структуры. Порядок. Отголоски чего-то огромного, давно ушедшего. Не просто знания, а *понимания*. Понимания, как это работает. Как Глиф стал возможен. И кто его создал.
