Егор всегда знал, что понедельник – день тяжелый.
Но двадцать четвертое мая не просто подтвердило эту истину, а еще дало понять, что все «тяжелые» понедельники, случившиеся за предыдущие двадцать лет, были не более чем легкой разминкой.
Началось все в шесть утра, когда сосед сверху, принадлежащий к той породе маньяков, коим нравится процесс ремонта, начал сверлить стену.
– Вот козел, – с душой сказал Егор, насильно вырванный из приятного, почти эротического сна с участием Марины.
Через неплотно прикрытую дверь из соседней комнаты донесся стон, достойный фильма ужасов. Это очнулся Санек, на пару с которым Егор снимал квартиру. Он провел выходные по принципу «с утра выпил – весь день свободен», и пробуждение у него вряд ли вышло приятным.
Сверху доносились истошные взвизги, точно сосед коварным образом мучил несчастную дрель. Понятно, что все равно скоро вставать, но спускать подобные вещи нельзя из принципа.
– Вот козел, – повторил Егор, понимая, что придется покидать постель и идти разбираться.
От Санька сейчас помощи – только запах перегара, перекошенная физиономия и красные, точно у вампира, глаза. И впрямь – можно снимать хоть в триллере про злобных любителей мозгов, хоть в пропагандистском ролике о вреде пьянства.
Откинув одеяло, Егор оделся и поплелся в прихожую. Мельком глянул в зеркало и, как обычно, скривился – подбородку не мешало быть поквадратнее, мускулам – покрепче, плечам – пошире, к росту можно добавить сантиметров десять, и еще убрать с физиономии эти мерзкие прыщи…
Но ничего, возьмем умом.
Беседа с соседом-маньяком не заняла много времени, но оказалась на диво эмоционально насыщенной. В ней были упомянуты разные виды животных и некоторые экзотические способы общения между ними, а также использованы слова, официально именуемые ненормативной лексикой.
Но своего Егор добился – сверление прекратилось.
Вернувшись в квартиру, он обнаружил, что Санек свершил маленькое чудо – «восстал из мертвых» и даже предпринял попытку сварганить завтрак. При этом он, правда, усосал всю воду из графина и употребил внутрь неведомо как сохранившуюся в холодильнике чекушку.
– Ну, ты ваще, – сказал Егор, глядя, как сосед заливает яйцом вываленные на сковороду макароны.
– А то… – отозвался Санек. – Ты ж меня знаешь!
Квартиру они снимали вместе уже три года, с того лета, когда оба приехали в столицу на учебу.
Санек, прирожденный технарь, прибывший в Москву из Архангельска, одолел жесткие экзамены в Бауманку, куда и стремился. Егор, уроженец Саранска, в силу отсутствия каких-либо особых талантов оказался за партой в одном из тех безликих вузов, что в изобилии возникли в девяностые годы, когда выяснилось, что стране срочно нужно множество менеджеров, экономистов и юристов…
