Северо-восточная Европа
«Обмен Разумов – грязное дело!»
(Роберт Шекли)
Лес шумел всю ночь. Циклон раскачивал мокрые ели, ливень хлестал по старым корягам, потоки дождя заливали одинокий остров и приземистый купол посреди него. К утру непогода улеглась и перестала будоражить заболоченное озеро.
Было тихо. Под слоем земли и бетона, в одной из подземных комнат, возле зеркальной стены устроился человек с мольбертом. Художник разглядывал свое отражение в зеркале: силуэт, голову, твердо очерченное лицо. С таким отстраненным интересом изучают чужие фото. Он сменил кисть, взял немного краски и подправил автопортрет, придавая изображению большее сходство.
– Довольны?
Собеседник внезапно вошел через раздвижные двери. Зеркало искоса отразило и этого – низенького, подвижного, словно белка.
– Нет. Картина мне не удалась. Мне сейчас ничего не удается. Похоже, но не отражает внутренней сути. Дешевая поделка в самом полном смысле.
– Ерунда, к черту неприятие. Воспринимайте себя целостно, в зеркале вы, ваш собственный облик в силу сложившихся обстоятельств… А портрет этот, Тони… знаете, он очень хорош. Спалите-ка его на всякий случай. Допишите до конца, раз мазня вас развлекает, а потом бросьте в мусоросжигатель. Нам лишние улики ни к чему.
Живописец отложил кисть и криво улыбнулся.
– Я до сих пор не могу понять, как со мною проделали это. Послушайте, Феликс, скажите мне правду – как?
– А разница есть? Лишнее знание – лишняя скука. Детали не нужны. Главное, результат очень хорош, вы несомненная удача эксперимента.
– Я ведь смогу позже вернуться в прежнее состояние?
– Конечно, легко вернетесь, если захотите. У обратной манипуляции и своя цена, и своя технология.
Тони воззрился на Феликса, пытаясь найти хотя бы легкие признаки лжи. Их не было, чужое лицо выглядело добродушным и честным, поза – естественной и чуть небрежной.
– Хорошо, не будем об этом. Лучше сознайтесь, зачем вы ходите следом за мной?
– Хожу следом? Я просто бродил по дому, потом выбрал пустую комнату, чтобы в ней посидеть. Зашел сюда неудачно. Иногда меня нестерпимо тянет избавиться от компании Кота и Вильмы. Жизнь взаперти почему-то вызывает у меня нелюбовь к людям.
Собеседники замолчали, не зная, как продолжить разговор. Феликс осторожно попятился, словно бы не желая подставлять под удар беззащитную спину. Мягко отъехала в сторону дверь, и он ретировался с непринужденной ловкостью.
