В полумраке лаборатории, утопающей в паутине проводов и мерцании дисплеев, Элиас Вэнс казался скорее призраком, нежели живым человеком. Его лицо, изможденное бессонными ночами и маниакальным горением идеи, было почти прозрачным в неверном свете ламп. Под глазами залегли глубокие тени, выдававшие изнурительную борьбу с границами времени и памяти. Он походил на алхимика, одержимого поиском философского камня, только вместо превращения свинца в золото, он стремился подчинить себе сам ход времени и его эфемерные отпечатки в человеческом сознании.
Машина, занимавшая большую часть лаборатории, была его magnum opus, его проклятием и его навязчивой идеей. Сплетение проводов, трубок, колб и генераторов, она напоминала живое существо, дышащее электричеством и гудящее от напряжения. Он называл её “Хронос”, насмешливо присваивая древнегреческому богу времени имя своего детища, которое, по его мнению, должно было вывести его за пределы человеческого понимания.
Сара часто приходила в лабораторию, но в последние месяцы ее визиты становились всё реже и короче. Она больше не пыталась участвовать в его экспериментах, не задавала вопросов, не предлагала помощи. В ее глазах поселилась тихая грусть, смешанная с тревогой, которую Элиас предпочитал не замечать. Он был слишком поглощен своей работой, слишком ослеплен перспективой открыть новые горизонты, чтобы обращать внимание на чувства близкого человека.
Сегодня Сара снова стояла в дверях лаборатории, закутанная в старый вязаный свитер, словно пытаясь защититься от холода, исходившего не столько от температуры в помещении, сколько от самого Элиаса.
“Элиас,” – тихо позвала она, ее голос дрожал, как огонек свечи на ветру.
Он не ответил, не отрывая взгляда от осциллографа, показывавшего сложную кривую колебаний.
“Элиас, пожалуйста, послушай меня,” – настаивала она, делая шаг вперед. “Ты совсем перестал спать и есть. Ты выглядишь ужасно. Что ты делаешь с собой?”
Он раздраженно вздохнул, не поворачиваясь к ней. “Сара, я занят. Я на пороге открытия, которое изменит мир. Не мешай мне”.
“Изменит мир? Или разрушит тебя?” – спросила она, в ее голосе слышалось отчаяние. “Элиас, это уже не наука. Это одержимость. Ты теряешь связь с реальностью”.
Он резко повернулся к ней, в его глазах вспыхнул гнев. “Реальность? Ты знаешь, что такое реальность? Это – лишь иллюзия, созданная нашим мозгом. Я пытаюсь проникнуть за ее пределы, увидеть истинную структуру времени и памяти. А ты говоришь мне о потере связи с реальностью!”
Он подошел к Саре, его лицо исказила гримаса фанатизма. “Я покажу тебе реальность, Сара. Я покажу тебе, как можно управлять временем и памятью, как можно переписывать прошлое и создавать будущее по своему желанию”.
