С трудом поднявшиеся веки позволили разглядеть потолок палаты Николаевского военно-морского госпиталя.
Первое ощущение – лежу полностью обнаженный, укрытый знакомыми с юности простыней и слегка колючим войлочным одеялом. С потолка глаза опускаются на окно и осматривают палату: да, не физиотерапевтический кабинет, а именно больничную палату.
Смутное беспокойство наполняет меня. Последнее, что помню – споткнулся на входе в магазинчик – кафе в Николаевском военно-морском госпитале.
Палата знакомая, был как-то здесь, а содержимое… Вместо ламп дневного света высоко под потолком висят две лампочки Ильича с проводкой, закрепленной на фарфоровых изоляторах и в тряпичной изоляции. В палате возле четырех коек с панцирной сеткой стоят деревянные тумбочки, на одной из кроватей кто-то лежит. Откуда такой анахронизм – вместо современных покрытых эмалью штампованных шкафчиков и стоек для капельниц?
А на стене возле входной двери висят портреты Калинина, Сталина и Ленина, в верхнем углу – открытый динамик, из которого слышится песня в исполнении Леонида Утесова. Но самое удивительное – рядом с портретами бывших вождей висит на стене давно забытый кумачовый треугольный вымпел – «Победитель социалистического соревнования образцовой палаты военно-морского госпиталя». Бред какой-то.
Смотрю на пол и вижу знакомую с детства картину: на полу под дверцей топки печки-голландки – стопка дровишек и ведерко угля, настоящего антрацита. От кафеля печи явно тянет теплом. Такого в наше время быть не может, ведь это же лечебное заведение. Где знакомые трубы и батареи центрального отопления?
Смотрю на ноги и вижу прикрепленную к стойке кровати классическую фанерную коробку, в которую раньше укладывали краткую историю болезни больного. Белеющий уголок какой-то бумаги обозначал правильность догадки. Тело само собой отреагировало на необходимость увеличения объема информации, несмотря на какую-то слабость, я смог потянуться и достать сдвоенный листок из школьной тетрадки. Что за анахронизм? Записи выполнены перьевой ручкой (с характерными изменениями утолщенности и небольшими кляксами в углу) и химическим карандашом, обнаруженным в том же коробе.
Чужой почерк, с непривычки, оказался трудно читаемым. Больничный лист разными почерками заполнен на имя старшего лейтенанта Прохорова И. А. – с трудом понял. Читаю дальше: испанка, осложнение, а главное даты – все от ноября 1940 года. Волосы встали дыбом, это что розыгрыш?
