– Еще один вопрос, генерал: назовите причину, почему вы взялись за проектирование противокорабельной ракеты?
– Косвенные признаки говорят о том, что наши отношения с союзниками ухудшаются. А это – морские державы. Вероятно, что скоро задачей авиации СССР станет перекрытие Лендлиза военными методами.
Сталин долго и неотрывно смотрел в глаза Петру. Тот взгляда не отвел.
– Для нее нужен другой самолет. Подумайте вместе над этим. Финансирование мы выделим.
Два Главных конструктора тяжело вздохнули, «озадаченные» по самое «не хочу», но, кроме как ответить: «Есть», выхода у них не было.
Они вышли из Большого дворца Кремля. Небо ясное, звезды, лето, жаркое лето 1943 года.
– Николай Николаевич, Вам куда?
– Ну, вообще-то, домой, но топать целый час не хочется, поеду на Чистые пруды. – Ветка «Охотный ряд – Чистые пруды» действовала круглосуточно, так как в шахтах станции «Чистые пруды» действовали отделы Генерального штаба и ПВО Москвы. В пятистах метрах от станции находился Наркомат Авиапрома, часть здания которого использовалось как гостиница для приезжающих в Москву специалистов авиазаводов.
– Я на машине, могу подбросить. А ваша-то где?
– Опять в ремонте! Вечно у Марка что-нибудь ломается!
– Да, похоже, что он «шабашит» где-то… – заметил Пётр, усаживаясь за руль «Доджа».
– Ну, а как ты это запретишь? Есть всем хочется, нормы опять подрезали.
– Самому сесть за руль, Николай Николаевич.
– Только не это! Имею печальный опыт. Я все время думаю не о том, о чем нужно думать за рулем. Так что, Петр Васильевич, это не мое! Что делать-то будем?
Петр тормознул у Боровицких ворот, без остановки здесь могли проезжать только «серые» машины. Оба предъявили постоянные пропуска и тронулись дальше. Только тогда Петр смог начать отвечать на вопрос Поликарпова:
– Вся беда в том, что показали мы промежуточный вариант компоновки «изделия». Совершенно очевидно, что ее придется серьезно дорабатывать. И сама ракета, и приборы управления по габаритам не лезут в обычный самолет. Может быть, имеет смысл использовать «летающее крыло»? В этом случае…
– Получим серьезнейшую головную боль с управлением. Ты еще «бесхвостку» предложи.
– Да, я, в принципе, так машину и вижу.
– Я, к сожалению, тоже.
– Ну, вот от этого и начнем плясать.
– Легко сказать! Исходных данных для расчетов маловато, придется много продувать, а у нас и так очень напряженные отношения с ЦАГИ. Чего он на тебя так взъелся? – «Он» – это начальник Центрального Аэрогидродинамического Института Шишкин.
– А я откуда знаю? Ваш же человек, у вас работал.
