Глава первая. Как будто и не было каникул
В этом году первое сентября выдалось роскошным. На голубом небе не было ни одного облачка, солнышко прямо с утра заливало всё мягким добродушным светом, и даже спешащие машины (много машин) ревом моторов и постоянным свирепым бибиканием не могли испортить настроения.
В городе царило всеобщее оживление. Повсюду стояли усиленные полицейские наряды, дети с цветами в сопровождении родителей стекались к школам со всех сторон, звучали музыка и громкий смех. И Кирилл, глядя на этот праздник жизни, внезапно остро почувствовал: он бы с удовольствием снова вернулся в первый класс. А еще лучше – в младшую группу детского сада. К игрушкам, завтракам-обедам и сончасу с 14-00 до 15-30.
Ночь с 31 августа на 1 сентября он провел дома – хотя правилами предусматривалось его пребывание в общаге. У Кирилла сильно заболела мама, и он отпросился у Толкачева. Не сказать, что он мог что-то специальное сделать для мамы (того, чего не сделали врачи), но считал: он обязан быть рядом – вдруг понадобится на подхвате? И замдекана пошел ему навстречу – не задавая дополнительных вопросов, только осведомившись – планирует ли Кирилл ходить на занятия. Кирилл, конечно, планировал.
С утра, убедившись, что кризис миновал (температура спала, и мама явно пошла на поправку), Кирилл поспешил в университет. Доехал до станции «Бауманская» и влился в плотный студенческий поток, состоящий почти на 100 % из «козерогов». Козероги бежали на учебу – как-никак, первый день, и нужно прийти всем. Ну, или почти всем.
В отличие от первокурсников, Кирилл совсем не торопился. Ему было приятно прогуляться и вспомнить, как и он три года назад спешил 1 сентября в университет. Правда, в отличие от студентов, идущих пешком, его подвез папа на машине, но принципиального различия в этом нет. Потому что неважно, каким способом ты добираешься – важно, какие ощущения ты при этом испытываешь.
– Извините, можно пройти? – Кирилл услышал позади тонкий девичий голосок и посторонился, освобождая место. Дорожка здесь сужалась, а он не собирался своей «широкой спиной» задерживать движение. Он проследил взглядом, как мимо него проскользнула целая стайка оживленно болтающих нарядных девчонок с горящими от возбуждения глазами, и поймал себя на мысли, что смотрит вокруг, как умудренный опытом (хорошо, что не «побитый молью») ветеран. И второй раз за утро ему захотелось вернуться в далекое детство, которое, увы, ушло навсегда.
«Детство, детство, ты куда бежишь?
Детство, детство, ты куда спешишь?