По мотивам произведения М. Ю. Лермонтова «Княжна Мэри»
«Поступай так, чтобы максима твоей воли могла всегда быть одновременно принципом всеобщего законодательства».
(Иммануил Кант, «Критика практического разума»)
ПРОЛОГ. ТОТ, КТО ПОСМЕЕТ
Они убили профессора Лебедева в самый тихий час ночи, когда даже алгоритмы «Фортуны» замедляли свой бег для планового обслуживания.
Смерть была идеальной – без крови, без крика, без следов. Дефибриллятор с модифицированной полярностью. Остановка сердца, которую любой патологоанатом примет за естественную. Система «Фортуна», гордость «Балтийского Хаба», через семь секунд зафиксировала прекращение жизненных показателей в лаборатории 4B и классифицировала событие как «несчастный случай на рабочем месте». Протокол был отработан. Семье уже готовили письмо с соболезнованиями и предложением именной стипендии. Мир, выстроенный из стекла, стали и безупречного кода, должен был остаться безупречным.
Но у этой смерти оказался свидетель. Не человек. Камера технического коридора, которую забыли обновить в прошлом квартале. Она записала ровно три секунды: дверь лаборатории, приоткрывающуюся изнутри, и детскую руку, сжимающую рукоять прибора.
Запись автоматически ушла в архив, где ей предстояло стереться через семьдесят два часа по протоколу очистки временных данных. Но за шесть часов до удаления на неё наткнулся Михаил Монтлер. Журналист-неудачник, выброшенный из всех медиа за неудобные вопросы, теперь подрабатывавший репетитором по философии для богатых студентов Хаба. Он искал компромат на ректора – глупую, личную месть. Нашёл нечто большее.
Он попытался поделиться находкой. Его цифровая жизнь – аккаунты, банковский счёт, доступ в библиотеку – была аннулирована за девять минут. Его объявили параноиком, страдающим синдромом упущенной выгоды. Ему оставили только страх и три гигабайта доказательств, которые теперь были смертным приговором в его руках.
И тогда он совершил единственный разумный поступок в своей жизни – пошёл туда, куда его никогда не пустили бы. В «аналоговую» квартиру старого профессора Штайна, изгнанного из Хаба за проповедь «устаревших» идей Канта. И там, среди запаха старой бумаги и пыли, он встретил её.
Агата. Идеальная студентка, живое воплощение успеха системы. Та, чей ИИ-помощник «Гордий» только что внёс Михаила в чёрный список как «источник токсичной нестабильности».
Она смотрела на него не со страхом, а с холодным, почти научным интересом. Как на редкий сбой в программе.
– Вы тот, кого стёрли, – констатировала она.
– А вы та, кто позволяет себя обманывать, – бросил он в ответ.
