Обессиленный и изможденный, я навалился на тяжелую – еще с советских времен – дверь стоматологической поликлиники. Ослепительные лучи солнца, отражающиеся от белоснежной корки льда, ударили по глазам, а холод, пронзающий до костей, немного взбодрил меня. Половина лица, немая от боли, несмотря на морозную свежесть, отзывалась болезненным покалыванием – отпускала анестезия.
Прикрыв глаза от солнца, я начал спускаться по ступеням, но внезапная тошнота, вызванная головокружением, заставила меня подскочить к перилам и, перевалившись через них, раскрыть, как оказалось, переполненный рот.
Как и ожидалось, вместо слюны на белой, начинающей подтаивать корочке льда в обильном количестве оказалась моя собственная кровь. Проведя языком во рту по знакомому месту, я потревожил уже насквозь пропитанный ватный валик и поспешно выплюнул его в урну.
Тяжело вдыхая теперь уже освобожденным ртом морозный воздух, я почувствовал, насколько разгоряченными были десны. Казалось, вся онемевшая половина лица пульсирует, пытаясь очнуться от анестезии, и, оценив нанесенный врачом ущерб, залатать свежую кровоточащую рану.
Рядом раздался детский плач.
Ребенок, по-видимому, предшкольного возраста стоял передо мной у основания ступеней. Он протяжно завывал сквозь перетянутый на лице шарф, высоко задрав голову. Ребенок уже не пытался избежать посещения устрашающей зубной поликлиники, а как бы горевал о своем бессилии в собственном спасении от боли и страданий.
– Я-не-хо-чу!
Детский плач прорезался до тяжелых свинцовых облаков и, словно вспоров их, высвободил наружу белоснежные хлопья снега.
Растерянно поглядев на ошарашенную бабушку, нижняя часть лица которой также была затянута медицинской маской, я улыбнулся окровавленным ртом и виновато кивнул, как бы извиняясь.
Очнувшись от оцепенения, вызванного лицезрением ужасающей картины, бабушка принялась успокаивать ребенка.
– Чой то ты ревешь! Надо, знач-т, надо! От старых-т зубов должно избавляться! По-другому не бывать!
Пытаясь исправить ситуацию, я присел на корточки перед ребенком и, игнорируя боль, через онемевший рот бодро заявил:
– Да ты не переживай! У тебя еще знаешь сколько зубов будет! А когда дорастешь до моих лет, японцы уже что-нибудь придумают! И на месте больных будут новые вырастать! Еще крепче!
Я, конечно, ожидал что мои слова приободрят ребенка, но вопреки всей его истерике он моментально успокоился и удивленно уставился на меня. Его бабушка так же молча хлопала глазами, без стеснения рассматривая меня. Стало жутко не по себе, и я поспешил удалиться.
