…Мама была салатовой. Она любила готовить, наводить чистоту и мурлыкать под нос старые шлягеры.
Папа же родился пурпурным. Он источал энергию, разом брался за несколько дел и частенько выводил маму из себя. Тогда мама пудрила носик и уходила жаловаться на свою жизнь к подруге.
А их сын был… другим. Ему недавно стукнуло четырнадцать, учился он плохо, мало что умел и совсем не думал о будущем.
… Но вот родители надумали развестись. Почему? Да мало ли… Егор узнал об этом, когда однажды рано пришёл домой, а его прихода никто и не заметил: мама била чашки, папа демонически ухмылялся. «Чтобы сейчас же духа твоего здесь не было! Я подаю на развод!» Бац! Осколок скользнул папе по щеке. Он дотронулся до лица – липко… Повернулся и пошёл, нисколько не думая там шмотках или о деньгах. Как был в тапочках, так и пошёл. Наткнулся на сына, потрепал по голове: «Извини, брат». Щёлкнул замок
И тут Егор раздвоился. Впервые в жизни. Одна его часть осталась стоять, где была, а вторая отделилась от тела и облачком поплыла к окну, а оттуда на улицу. Непонятно как, но обе части воссоединились уже во дворе, заставленном машинами. Интересно получилось: только что ёжился от душевного холода у себя в квартире на седьмом этаже, а тут – бац! – и уже во дворе. Как раз из подъезда вышел пурпурный родитель в тапочках, прошаркал было мимо Егора, но остановился, посмотрел обалдело на сына, схватился за голову и припустил в осенний вечер.
И был ещё один человек, который стоял с открытым ртом и смотрел на Егора. Инга, девчонка-растаманка. С дредами и кольцом в носу. Она недавно дернула косячок и сейчас отчаянно хлопала глазами, пытаясь отогнать из головы видение медленно опускающейся фигуры, оказавшейся вдруг Егоркой-тараторкой.
Подошла. Оглядела. Стукнула в плечо.
– Ты как, чувак? Земля держит? Поделись опытом, как притяжение обманул. Только трещи поменьше.
Случалось за Егором такое: откроет, бывало, рот – и уже остановиться не может. Слюни летят, руки как пропеллеры… Hеприятно.
Однако сейчас он молча смотрел на Ингу и видел, что она размыто-синяя. Хорошая, в общем, но легче от этого ни ей, никому другому не было. Вслед за отцом, второй раз Егор так увидел человека. И в первый раз в жизни по-настоящему испугался. Потому как ощутил себя не совсем человеком.
Инга потащила его за руку вглубь двора, на скамейку под деревьями, облюбованную маргинальной молодёжью. Иногда там почивали местные алкоголики.
Сейчас там восседал Витька с гитарой.
Звенеть струнами у молодежи нынче было не в моде. Но Витька звенел, успешно порою составляя конкуренцию неизменному присутствию личных гаджетов. При этом он слыл хулиганом: однажды выхватил телефон у озабоченного подростка и зашвырнул в кусты. Был скандал с привлечением родителей и полиции.
