Мама, я снова рефлексирую.
Прошло почти 22 года после знакомства с нею. Хотя это громко сказано. Если вглядываться, то не было ни встреч, ни свиданий. Так, детские игры, забавы с драматическим подтекстом, в сентиментальных тонах, в романтическом представлении. И ведь стыдно признаться кому бы то ни было. Самое важное научился скрывать, сдерживать в себе. Привык настолько, что даже тебе не знаю, стоит ли писать. Мысль изреченная таит в себе угрозу, что окажется или мертвой, или сухой, или не такой значимой. Тут можно добавлять эпитеты со смыслом и без. Только ее содержание может выразиться наружу, так что потом костей не соберешь.
Снова одолевают приступы астмы. И ведь так странно: в ноябре, в Москве, где климат мне более приятен и полезен. За семь лет я несколько раз пользовался ингалятором, а тут схватило, и так часто. Жена говорит, что это психологическое. Во внутренней иронии своей размышляю, что это из-за недавней женитьбы. Есть мысли и по поводу квартиры: мы снимаем однокомнатную. В несколько серы, сыро и сумеречно. Нужно бы купить лампы с холодным светом, да вот толком никуда не выбираемся. Превращаюсь в жесткого домоседа, который чувствует себя вполне самодостаточно. Жена на свой манер говорит, что я превращаюсь в сыча. И ведь тут все: и шутка, и замечание, и упрек. Все-таки она совсем молодая. Ей-то всего 23 года. Вспоминаю фильм «Число 23».
В мои 32 Христос уже набрал 12 апостолов, читал проповеди. Не хотел о нем писать, больно надо. И ведь пару лет назад я всю религию сравнил с операционной системой компьютера. Куда ни пойду, где ни остановишь взгляд, как ни подумай – везде они. Самим упоминанием о Христе я уже его расширяю его диапазон влияния. Не скажу, что он слаб или узок. Но вот откроет кто-то это письмо, и оставит засечку. Это как с Пушкиным. Вот снова. Да? Конечно, так можно запутаться. Хотя к Александру Сергеевичу я в последнее время отношусь спокойно. И ведь единицы перечислят его произведения. Но ведь слышали?
