«Когда я использую протез, я говорю "правильно". Когда пою, то кричу так, словно у меня есть голос. Но в тишине, перед сном, я пытаюсь прошептать свое имя без него. И каждый раз звучит по-разному. Может, настоящего меня просто не существует?»
Он проснулся как обычно. Обычное осеннее утро – серое, сонное, ничем не примечательное. Но почему-то в груди защемило.
– О чем я думаю? Время-то идет, – спросил он, зажмурившись, и посмотрел на часы. На тумбочке было без пяти…
«Черт, я опаздываю, мать убьет меня…» – Он тут же вскочил с кровати, быстро натянул на себя привычный свитер и джинсы и помчался к двери, чтобы выйти, но уже было поздно.
– Стоять! Почему ты еще дома?! Ты же сказал, что поставил будильник! – грозно раздался с другой стороны коридора женский голос. Это была она, его мать.
Он замер, потом резко махнул рукой: «Не сейчас!» – и буквально съехал по перилам вниз, будто на лыжной трассе. «Будильник… Я же его вчера специально выключил», – пронеслось в голове.
– Привет и пока, сестра! – быстро и нелепо произнес он девушке, стоящей за кухонным столом. Она даже не успела моргнуть, как он уже захлопнул за собой дверь в ванную. С тяжелым дыханием он поднял голову, чтобы осмотреться. «Я в ванной, наконец-то», – промелькнуло в его сознании.
Он тут же взял единственную в стакане зубную щетку, которой было уже несколько лет, и как обычно начал свои ежедневные действия. Но что-то показалось ему странным…
Он поднял голову – и нахмурился. Это было зеркало. Оно было мутным, затянутым странной плёнкой, словно кто-то дышал на стекло часами.
– Что? Почему зеркало мутное? Я не был здесь вчера вечером… – тихо прошептал он, взяв полотенце и вытерев с зеркала всю скопившуюся грязь.
«Раньше такого не было. Странно», – мысленно отметил юноша, а затем внимательно посмотрел в зеркало. Что он ожидал там увидеть? Гориллу? Лучшую версию себя?
Там было всё то же полукруглое лицо, уничтоженное выдавливанием акне, со шрамами в области шеи и каштановые волосы с утренней укладкой. «Мне так больше нравится», – решил он.
Закончив свои утренние дела, несмотря на опоздание, он, медленно ступая, спустя несколько секунд, оказался на тротуаре, засунув руки в карманы брюк. Обычно, когда он так идет, это значит, что он поглощен мыслями: очень глубокими, заставляющими работать каждый нейрон, и не обращает внимания на прохожих.
На тротуаре он автоматически начал отбивать нечёткий ритм ботинком: каблук – щелчок, каблук – щелчок.
Так он придумал свой, в кавычках, первый «хит» – ещё в пять лет, когда понял, что не может напеть мелодию. Вокруг шумел город, не замечая ещё одного странного подростка, выбивающего ритм своей одинокой симфонии.
