Баригор, Королевские Земли, 13 мая 3607 года
Радостное щебетание птиц разносилось над полем уже
подросшей, но все еще ярко-зеленой пшеницы, раскинувшемся на сколько хватало
глаз. Со всех сторон слышался стрекот кузнечиков, жужжание насекомых и шелест
полевых грызунов. Природа оживала после долгих зимних холодов и совершенно не
обращала внимания на двух путников, расположившихся на привал у обочины дороги,
змейкой тянущейся через поля за горизонт.
Двое мужчин отдыхали на пледе, расстеленном прямо на земле в
тени нескольких небольших придорожных кустов, привязав коней к едва заметному
среди их зелени верстовому столбу. Один из них сразу привлекал взгляд своей
необычно болезненной бледностью, которую лишь подчеркивал темно-зеленый цвет его
сюртука. Вытянутое лицо путника обрамляли длинные угольно-черные волосы,
собранные в расслабленный хвост. Бледный мужчина со скучающим видом разглядывал
окружающий пейзаж, жуя совранную тут же травинку. Рядом с ним на пледе лежал
длинный, почти в человеческий рост, посох из черного дерева со странным будто
бы светящимся изнутри зеленым камнем-набалдашником.
Второй мужчина, привлекательный шатен в изящном коричневом
костюме, выглядел озабоченным. Взгляд его медовых глаз метался из стороны в
сторону, реагируя на каждое движение и шорох. Одной рукой мужчина опирался на
землю, а другой нервно теребил шелковый шейный платок.
– Ваша Светлость, Вы слишком напрягаетесь, – лениво протянул
мужчина в зеленом, скосив взгляд необычных темно-изумрудных глаз на своего
спутника.
Мужчина в коричневом резко повернул голову в его сторону:
– Тебе легко говорить, Седрик, тебе не было приказано не
появляться в столице лично Ее Величеством.
– Вас это беспокоит? – Седрик изогнул черную бровь. – Даже в
текущей ситуации?
– Что же еще может меня беспокоить? Я планирую нарушить
прямой приказ своего сюзерена.
– Не сюзерена, а его супруги, я попрошу.
– Ты правда считаешь, что это что-то меняет?
– Нет. Но посмотрите на это иначе, Ваша Светлость, – Седрик
сделал пространный жест рукой в сторону бескрайних полей, держа травинку на
манер мундштука, – король не сегодня завтра откинет копыта…
– Седрик! Как ты можешь говорить такое о Его Величестве!
Седрик закатил глаза:
– Ты всегда такой серьезный, Квентин, это невыносимо, – его
голос звучал совсем не так, как мгновением раньше: в нем появились
капризно-обиженные нотки.
– А ты даже в такой серьезной ситуации продолжаешь
дурачиться и называть меня светлостью! – в голосе Квентина не слышалось злобы,
скорее дружеский упрек. К этому моменту даже самому твердолобому наблюдателю
стало бы ясно, что двое мужчин – давние друзья. Но вокруг не было ни души, если
не считать лошадей и полевую живность, но им не было до людских дел никакого
дела.
