Мелкие капли воды с тихим, но настойчивым стуком разбивались о грязное стекло окна.
– Началось, – проговорил Ивон, сидя за пошарпанным кухонным столом, сбитым из кривых прогнивших досок.
Идан продолжал варить похлёбку, стараясь не замечать навязчивый звук.
– Ты можешь себе представить, что когда-то давно это был просто дождь? – продолжал Ивон.
Рука Идана, держащая деревянную ложку, начала подрагивать.
– И люди его не боялись, а некоторые даже ждали.
– Прекрати, – тихо, почти жалобно прошептал Идан
Гул от неумолимо падающих капель плавно нарастал – точно пожар, захватывающий всё больше территории.
– А теперь дождя все боятся, – не унимался Ивон, обратив взгляд своих голубых глаз на стоящего позади Идана. – Ведь теперь приходят они, огромные бледные Гекодо…
Деревянная ложка устремилась в сторону говорящего и, врезавшись в стол в нескольких дюймах от Ивона, разлетелась в щепки.
– Прекрати, брат! – с металлическим холодом промолвил Идан, устремив взгляд на последнего оставшегося в живых члена семьи.
Бурлящая похлёбка стекала по котлу, злобно шипя и приближаясь к языкам пламени.
– Знаешь, – проговорил Ивон, собирая в кучу щепки, – раньше ты метал лучше.
Идан, намотав на руки лохмотья, лежащие на каменной печи, поднял котёл и, поднеся его к столу, резко опустил возле рук брата. Несколько капель, выпрыгнувших из посуды, упали на щёки Ивона, обжигая кожу.
– Я не промазал, – ответил Идан, направляясь за тарелками. – Просто не хотел тебя покалечить перед завтрашнем днём.
Ивон наблюдал, как брат молча разливал похлёбку по тарелкам и, усевшись на дряблый качающийся табурет, принялся ужинать.
– Разве ты не хочешь им отомстить? – тихо спросил голубоглазый парень, вытерев щёки. – После всего, что они сделали.
Идан продолжал есть, не обращая внимания на вопрос брата.
– Ты ведь сильный. Много чего умеешь и…
– Нельзя бороться с ветром, брат, – возразил Идан. – Так же, как нельзя ходить по воде или не обжигаться в огне.
– Но…
Идан бросил ложку в тарелку, едва её не перевернув.
– Мы, – повышенным голосом проговорил Идан, быстро успокаиваясь, – уже решили. Этим утром мы сбежим.
