Улыбка на лице Джулии больше не могла его радовать. Шестнадцати лет от роду, она улыбалась так же мило, как когда только появилась на свет. Стефан смотрел на лицо дочери, застывшее в радостной гримасе и отчаянный вопль застрял у него в горле, так и не вырвавшись наружу.
После тяжелого рабочего дня на жаре, вечерний ветерок одарил Джулию долгожданной прохладой. Дочь, что пришла помочь в лавке, держала в руках кувшин с остатками молока, что отец не допил за день и ждала, пока он затворит все засовы. Старательно проверяя, что все замки и сундуки закрыты должным образом, он не слышал как к лавке подошли двое. Разобравшись с товаром, он вышел на улицу и видел только, как один из них возвращал за спину окровавленный двуручный меч. Кувшин выпал из рук Джулии и разбился, расплескав содержимое по мостовой и окрашивая ее в белый. Тело девушки повалилось на землю, а голова покатилась к ногам Стефана, и остановилась в метре от него. С земли на него смотрело жизнерадостное молодое лицо, что никогда больше не сможет удивиться, испугаться, заплакать.
Как через толстое стекло, до склонившегося над дочерью Стефана доносились глухие голоса и смех двоих парней.
– Видал, как я !? Одним махом под самый корень! Визгнуть не успела.
– С настоящим мечом ни черта бы у тебя не вышло. Он в три раза больше весит.
– А ты не завидуй. Сам кроме того, как дубиной махать, ничего не можешь.
– Чему завидовать-то? Нашелся герой. Мишаня вот на моих глазах троих одним ударом перерубил. И те еще в доспехах были.
– А чего ты меня с Мишаней сравниваешь? Ты с собой сравни; покажи, чего сам умеешь. То-то и оно, нечего тебе показать, только языком молоть горазд.
Занятые этой перепалкой, они дошли до перекрестка и скрылись за углом, так ни разу и не обернувшись на результат своих трудов.
Когда к Стефану вернулись силы, была уже глубокая ночь. Встав с колен, он двинулся вперед, не разбирая дороги. Ноги сами привели его в кабак. Внутри было пусто, только за столиком напротив в неестественной позе спал посетитель в грязной, но весьма недешевой одежде. В кабаке стоял крепкий хмельной дух, пол был усеян осколками кувшинов, деревянными обломками лавок и столов.
Стефан растолкал человека и попросил выпивки. Первый бокал осушил залпом, второй и третий постигла та же участь. Так он сидел до самого утра, пил, хмелел и иногда негромко всхлипывал.
Стефан не смог бы объяснить причину этих мыслей, но его никак не покидала странная уверенность в том, что завтра этот кошмар закончится. Стоит только быстрее закончить это страшное сегодня.