– Ты что ж творишь, окаянный? Я тебе что сказала делать? Бездельник, лодырь!
Данилка аж подпрыгнул за столом. Так подпрыгнул, что коленкой ударился, притом очень больно как назло. Подвывая и поглаживая будущий грандиозный синяк, он обернулся. Ангелина Тимофеевна стояла в дверях неумолимая как вулкан. Уже даже, кажется, дымилась. Вот-вот пеплом плеваться начнет. Что будет потом, лучше и не думать. Мокрым полотенцем приголубит, как минимум. А голубит она им четко. Прям как надо голубит, воспитательно…
Вообще-то Данилка таких методов воспитания своей персоны не одобрял, поэтому всячески от них увиливал. Но что с них возьмёшь, с этих тётушек. Старая закалка… В одной руке поварешка, чтобы суп мешать, во второй полотенце, чтобы отроков неразумных выводить на путь истинный.
Карандаш предательски сорвался, оставив некрасивый корявый росчерк. Ангелина Тимофеевна грозно свела брови. Данилка быстро сдвинул лист бумаги в сторону и взял новый, чистый.
– Я сейчас, ТетьГелин, я быстро!
– Думай давай. А то я тебе! – брови сошлись ещё сильней. По лбу разбежались морщины. "Буревестник над пучиной морской", – лирически взволновался Данилка, глядя на эту картину.
Ангелина Тимофеевна тем временем придирчиво осматривала его комнату…
– Сплошной бардак, что в голове, что вокруг, – буркнула она.
Нет, вы только не подумайте, что она была злыдня. Вовсе даже нет. Широкой души женщина. Добрая, щедрая. Веселая. Частушек знала миллион, а может быть и больше. Очень народное творчество любила.
А вот чего не выносила совершенно, так это того, чтобы кто-то от своих обязанностей увиливал. Это была, чтоб вы знали, очень обстоятельная женщина. Все у нее по списку. Встанет с утра – и ну на бумажке дела на день царапать. Потом шлёп ее на холодильник, и вперёд ледоколом. Пока все не переделает, не отступится.
А Данилка не такой был человек. Он по вдохновению. Спустил левую пятку с дивана – и осознал тщетность бытия. Спустил правую – о, гениальная идея озарила! Так и болтался от эйфории до безысходности. И от этого болтания Данилкиным родителям приходились одни неприятности. Дадут они ему с утра задание, уйдут на работу. А Данилке чего? Он что запомнил, то сделал. А не запомнил – не судьба… И в школе так же. От такой нестабильности ему нередко лебедей подпускали. Ну, то есть двойки ставили. Данилка-то к ним относился философски. В отличие от его родителей.
