Центральная библиотека №4 города Стклянска прячется в глубине старого, чуть запущенного сада. Мрачноватый особняк утопает в зелени трёхсотлетних лип и дубов, а затейливо переплетающиеся дорожки так и норовят скрыться в высокой газонной траве. Несколько десятков розовых кустов украшают площадку перед главным входом в библиотеку.
Но всё это великолепие Дора рассмотрела, лишь попав на территорию учреждения культуры. Старый-престарый забор из бутового камня надёжно скрывает от любопытных взглядов и здание, и весь прилегающий участок. Дора не смогла даже примерно оценить размеры этого участка, но от порога особняка забор уже не видно из-за деревьев, как не слышно и уличного шума: проезжающих автомобилей, позвякивающих трамвайчиков, гомона детворы.
Дора вдруг подумала, что и вся городская окраина, где облюбовала себе место Центральная библиотека №4, отличается спокойствием и немноголюдностью. Мысли перескочили на её собственный домишко, доставшийся в наследство от скоропостижно скончавшейся накануне своего девяностодевятилетия троюродной тётки, с которой Дора ни разу в жизни не встречалась, обмениваясь дежурно-вежливыми открытками. Интернета и телефонов Нимфодора Каитовна не признавала, так что это действительно были открытки, писанные от руки. Причём праздники старуха выбирала каждый год разные: то Рождество, Первомай и Лугнасад, то Живин день, Купалу и день тезоименитства последнего российского императора, а то вспоминала Имболк и Масленицу.
Началась эта переписка с дюжину лет как. Аккурат в год, когда Дора осталась на белом свете одна-одинёшенька. Неизвестная хворь унесла жизни отца и матери в пару месяцев. Врачи разводили руками. Версия с отравлением не подтвердилась. А больше у тридцатишестилетней Доры Адамовны никого из родных и не было. Так она думала, пока не получила пространное письмо с соболезнованиями от двоюродной сестры деда по отцу.
Дора в те дни ещё не отошла от похорон, но удивилась созвучию собственного имени и имени нежданной родственницы. Что писать в ответ, она не очень понимала: тётка ни о чём не спрашивала, не интересовалась ни подробностями произошедшего, ни жизнью внучатой племянницы, ничего не просила. Лишь многословно и витиевато выразила сожаления о безвременной кончине двоюродного племянника и его супруги. Даже вместо адреса указала: Стклянск, до востребования. Так что Дора в ответном письме попыталась сама наладить общение по-родственному. Но все её попытки ни к чему не привели.
Тётка писем более не писала, но начала присылать открытки к праздникам. Эти открытки Дора бережно хранила даже не потому, что они были от единственного её родственника (никаких родственных уз она не ощущала), а из-за изображённых на них пейзажей и городских видов. Это были не фото, а репродукции картин. Дора решила, что автор этих изображений малоизвестен, но невероятно талантлив. Она могла подолгу, не отрываясь, разглядывать открытки. Хранила их аккуратной стопочкой. Общим счётом за дюжину лет набралось с полсотни таких картинок. И ведь ни разу не повторились!
