«Нет пастыря, есть одно лишь стадо! У всех одинаковые желания, все равны; тот, кто мыслит иначе, добровольно идет в сумасшедший дом.»
Фридрих Ницше «Так говорил Заратустра»
Случайное утро.
Солнечное начало дня.
Сладко потянувшись в постели до мышечных судорог, вдохнув запах свежих простыней, почувствовав разгоряченной после сна кожей приятную шершавость ткани, каждую ее ниточку, прогрессивный писатель Бенджамин Ян встал с кровати. Шелковые трусы-шорты приятно облегали бедра, пол холодил ступни, и Бен на мгновение застыл в легкой истоме, припоминая сон.
Что снилось?
Снился новый роман.
Почему-то в сновидениях всё выглядело, слышалось и осязалось идеально. Ни одна нелепость, ни один заусенец, ни один шов не просматривался. Реальность сна конструировалась эклектично из разных частей, затем превращалась в мягкий кокон, а вот швы, морщины и складки не наблюдались, а кроме всего прочего, та реальность была данностью, законы которой принимались безоговорочно. Каждую ночь, появляясь во сне Бен, естественно, возникал в нем впервые. Но внутренний голос спорил: нет, ты не в первый раз здесь, ты всегда существовал в этой вязкой грезе, кроме нее ничего нет, ты часть разумного океана – среды, в которой твое сознание отправляется навстречу приключениям, так что не удивляйся и существуй. Океан-среда жил по законам, что были известны Бену.
Писатель застыл в задумчивости. Разумный океан? Где-то, что-то было такое? Но где? Возможно, в том же сне, возможно, затерялось среди прочитанных книг, но вкус будущего кофе обрезал нить рассуждений.
Кофе – бодрящий эликсир, то без чего не обходилось утро Бена, поэтому он направился к кухонному острову и произнес:
– Кофе. Медовый. Со сливками.
– Дзинь! – ответила кофемашина.
И только электрическое гудение приятное уху нарушило тишину.
Писатель снял с запястья фитнес-браслет и, машинально размяв кожу там, где легкий розовый след от ремешка, бросил взгляд на темный экран. Экран имитировал механические часы: золотые стрелки на медно-бордовом фоне. Римские цифры также сияли золотом. Несуществующая секундная стрелка не спеша пробиралась сквозь биокристаллическую панель. Биокристаллы тускло мерцали, пряча за слаженной и красивой работой инопланетные технологии – нанороботы, пятьдесят лет назад найденные на Марсе.
Без десяти девять.
Браслет писатель положил рядом с кофемашиной.
Здесь, на высоте семьдесят шестого этажа застыло безмолвие. Пластиковые окна замыкали на себе городские звуки, не пуская их в квартиру, а человеческий муравейник три часа назад ожил, разгоняя кровь очередного дня в бисере бесконечных движений, постоянно меняя урбанистическую статичность Мега-Сити.
