На этот раз мы остановились на квартире одинокого отставного сержанта, который и дома-то совсем не бывал, проводя всё время в пивной, беспечно тратя деньги, полученные от квартирантов. А если и возвращался в родные пенаты, то только затем, чтобы переночевать в бывшей кладовой, когда-то собственноручно переделанной им в подобие холостяцкой конуры.
Старый Эдди был человек рукастый и мастеровой, но хмельная отрава очень быстро превратила его лишь в слабое подобие себя, мало напоминавшее бывшего бравого гвардейца. Скорее уж ― его печальную и вечно пьяную тень, если бы, конечно, таковая существовала в природе.
Понятно, что домом он совсем не занимался, оставив это дело доброй и безропотной соседке, по непонятной причине почему-то до сих пор так и не пославшей пьянчугу куда подальше, например, к его же предкам. Возможно, в молодости их что-то связывало, или всё гораздо проще ― Эдди завещал ей своё имущество после смерти, ждать которой, судя по всему, осталось недолго.
Сегодняшнее утро выдалось на редкость пасмурным. Тёмные, полные влаги тучи вплотную нависали над черепичными крышами домов, рискуя распороть об их острые края и шпили свои тяжёлые, напоминавшие животы отъевшихся бюргеров бока. Чтобы, наконец, освободиться от бремени, вылив их содержимое на не желавший просыпаться город.
Зевая, я спустился по скрипучей лестнице вниз, где на кухне хлопотала всегда опрятная, худенькая как подросток Юдит в неизменном цветном фартуке с вышивкой. Она приветливо улыбнулась, сообщив, что господин Дью ушёл с каким-то незнакомцем в ближайший трактир, почему-то отказавшись позавтракать дома, хотя она нажарила таких вкусных оладий с сыром…
Её голос звучал обиженно, и, чтобы не расстраивать старушку, перехватив на ходу пару пышек, я направился в трактир «Пьяный карась», гадая, с кем это собирался встретиться напарник. В городе мы находились на полулегальном положении, пытаясь скрыться от объявившего нам войну Гая Каллаи1. И хотя все обвинения были сняты, приходилось постоянно оглядываться, каждую минуту ожидая нападения от подручных неугомонного, не желавшего сдаваться объекта моего последнего Договора. То есть, будущей жертвы…
Я зашёл в трактир с чёрного хода и, спокойно пройдя мимо открывших рты поварят и чесавших в затылке охранников, вышел в зал со стороны кухни, внимательно осматриваясь. Искомая парочка сидела всего в нескольких шагах от меня, о чём-то разговаривая и попивая мутное пиво из длинных глиняных кружек. Вернее, говорил, почему-то, только незнакомец.
Остановив мальчишку подавальщика, отработанным приёмом отправил его немного
