* * *
– Это вот что, – сформулировал он очевидное, – проходная комната?
Он только-только собрался сказать, что вполне устраивает, спасибо большое, но тут дверь, как он полагал, в кладовку, распахнулась, и мимо, топая берцами, прошли гуськом два огромных байкера, медно-рыжий и русый, оба в черной коже, блестящих клепках, шипах и цепочках. Ни на него, ни на дежурную, они не обратили внимания.
– Ну, да. У нас, понимаете… немножко ремонт.
На сайте ничего про ремонт не было. Он мрачно разглядывал синенький пятитомник Гайдара на полочке (почему Гайдар?) и думал, что напишет у них на форуме всякие гадости. Так им и надо.
Задумалась, почесала плечо носом. Он против воли восхитился – не каждый так может. Он только сейчас разглядел, что на ногах у нее огромные, не по размеру, розовые пушистые шлепанцы с носиком и ушками.
– Есть одна, там, правда, краской сильно пахнет.
Он представил, как сидит на кровати в одних трусах, а мимо, взад и вперед, ходят байкеры.
– Краской пахнет. Понятно. Ладно, ведите.
Окно предъявляло пиксели бурых и зеленоватых черепичных крыш с присевшими на них тарелочками спутниковых антенн. Посреди комнаты торчали заляпанные побелкой козлы. Краской, да, пахло, и сильно. Но он любил этот запах.
– Маляры уже закончили. А художница приходит днем. И уходит к шести. Она вам не помешает.
Она успела расписать только одну стену: суровый мужчина, грозя гигантской логарифмической линейкой, обнимал женщину, выпускающую жирного голубя.
Советское входит в моду. А когда-то казалось, прости господи, унылым говном.
– Ну вот, – радостно сказала дежурная, – хорошая комната, правда?
Мужчина с логарифмической линейкой покосился на него с укоризной.
– Позавтракать где можно? У вас?
– Ах, нет, у нас же ремонт. В «Кринице» можно. Как выйдете, сразу направо. Они рано открываются. У них омлет. И запеканка. И сырники с вареньем. И недорого.
Она была совсем молоденькая, а молодым всегда хочется есть.
Он покачал головой, раскрыл сумку и принялся раскладывать вещи на койке, рядом с плоской горкой пахнущего стиркой постельного белья.
* * *
Обливные горшки, грубые некрашеные балки… Бездна вкуса. «Криница», а как же.
Женщина за стойкой, полная, еще молодая, очень домашняя, кивнула ему и украдкой зевнула.
– Как всегда?
Она не улыбалась, но казалось, что улыбается. Только скрытно. Тайно. Только ему.
