Восемь лет назад
Лаки прокралась в изолятор глубокой ночью.
Сиделка Кэтрин Гарвуд сначала и слушать не хотела эту странную девчонку, не то чтобы пропустить к избитому парню, вновь начавшему бредить. Но та обожгла ее суровым взглядом и решительно предупредила:
– Он наш друг, и мы войдем сюда по-любому. Ты не сможешь нас остановить.
Девушка увидела еще двух парнишек, маячивших за деревьями и недовольно поджав губы, все-таки отошла в сторону и милостиво разрешила:
– Хорошо, заходите, но только на минутку. Ему сейчас не до вас.
Но когда она увидела, что девчонка смешала в стакане какие-то сомнительные зелья, принесенные в маленьких пластиковых бутылках, и поднесла его к губам парня, то уже захлебнулась от возмущения и оттолкнула ее руку:
– Не смей ничего давать! Отравишь его, а мне отвечать!
– Ему твои зелья, как мертвому припарки. Не можешь помочь, так хоть не мешай, – со злостью вскинулась девчонка, ответно толкая девушку, и прищурив глаза, пригрозила:
– Лучше уйди, не вынуждай связывать тебя. Нам терять нечего. Мы – ублюдки, и видали таких фиф, как ты, знаешь где?
В подтверждение ее слов мальчишки молча закатили рукава своих рубашек. Увидев на худых руках уродливые, корявые татуировки, Кэтрин занервничала. Ей не хотелось связываться с ублюдками. В Дармунде их не считали за людей, и им, действительно, было нечего терять в этой жизни. А потом она перевела взгляд на парня, закатившего глаза от боли, и отступила в сторону. В конце концов, он был одним из них, и вряд ли они хотят причинить ему вред. Кто знает, вдруг эта непонятная девчонка, в самом деле, сможет ему помочь? Кэтрин не могла спокойно смотреть на чужие страдания, а в ее арсенале были лишь самые простые зелья, не способные унять сильную боль.
Лаки просидела у постели своего друга до утра. Каждые четверть часа она вливала ему в рот целебное зелье, шепча при этом заклинания на незнакомом языке, и прикладывала к ранам лоскуты ткани, пропитанные мазью, напоминавшей смолу дерева.
Незадолго до рассвета Каналье стало легче, боль отступила, и он смог рассказать, что с ним произошло. Никто толком не знал, за что его так жестоко избил главный экзекутор Дармунда – Бирн Макбрайд. Да и никого, кроме друзей это не интересовало. Даже если бы его убили, ну и что? Стало бы на одного ублюдка меньше, и всего-то.
Сначала Каналья пытался утаить истинную причину, по которой Макбрайд озверел до такой степени, что уже не контролировал свою силу. Но отговорки, типа, что он дерзко ответил на замечание, да и «рожей не вышел» не смогли убедить Лаки. Девочка осторожно обхватила изувеченную, с поломанными пальцами руку друга и поднесла к своим губам. Как ни силился Каналья утаить свои мысли, ему это не удалось. Подруга все равно узнала, что он пострадал из-за той странной симпатии, которую начал проявлять к ней член Совета четырех.
