Операция по «эвакуации» моих близких была благополучно завершена. Я перевёз всё семейство, включая кошку Майку, в казенную загородную резиденцию, которая принадлежала конторе Седого, и была любезно предоставлена в наше распоряжение.
Было видно, что это очень серьёзная контора: территория особняка по периметру охранялась бравыми молодцами в штатском. Я с лёгким сердцем оставил здесь свои «тылы», зная, что они будут в полной безопасности, и стал заниматься своими делами.
Прежде всего, мне предстояло упаковать вещи для очередной загранпоездки. Был уже довольно поздний вечер, поэтому я, не мешкая, отправился на квартиру моей матери, куда они были перевезены, чтобы на следующий день заняться ими.
Уже стоя перед входной дверью, я вдруг почувствовал тревогу. Я прислушался к себе и понял, что в квартире есть кто-то чужой.
Я аккуратно несколько раз подёргал ручку двери – она была заперта. Тогда я открыл дверь ключом и вошёл. Тревога усилилась. Внутри точно кто-то был. Я понимал, что человек, тайком пришедший в столь поздний час в чужую квартиру, ждал меня с явно недобрыми намерениями.
Что ему нужно? Это предстояло мне выяснить. Непонятно откуда взявшимся у меня пружинистым шагом я влетел в комнату и резко включил свет, надеясь застать противника врасплох.
Интуиция меня не подвела. У окна на диване сидел и погано улыбался мне не кто иной, как Аристарх Иванович. Увидев меня, он потянулся, как после сна, и нарочито лениво и расслабленно произнёс:
– А-а, добрый вечер, Григорий Александрович! Что-то долгенько вас не было, заждался я вас совсем. Уж было и спать тут собрался…
Этот его сладковато-приторный тон совсем не вязался с моим настроением. Можно подумать, будто я пригласил этого типа к себе в гости и неучтиво опоздал, а не он воровским путём проник ночью в чужую квартиру, а теперь сидит тут и ещё юродствует…
Я хотел было резко оборвать его, но подавил своё раздражение и сдержался. Я решил, что это только усложнит и отодвинет наше объяснение. Ведь он наверняка пришёл с чем-то серьёзным… Интересно…
Поэтому я улыбнулся ему так, что чуть скулы не треснули. И с невероятным тошнотворным дружелюбием, в тон ему, лилейно протянул:
– Ах, Аристарх Иванович! Добрый вечер! Что ж вы так поздно? – словно мы с ним давным-давно договаривались об этой «вечеринке».
– Да вот всё дела, дела… Аки пчела… Только вот сейчас и выкроил часок, чтоб свидеться, – наша беседа ходила кругами по поверхности, не затрагивая пока чего-то главного, напряжённо висевшего в воздухе.
