Князь не двигался.
Олав уже смог приподняться, но понял, что добежать и оттолкнуть князя не успеет. Трюггви, почёсывая ссадину на правой щеке, вдруг почуял благодать: да всё же будет хорошо!
Остальная дружина полетела спасать хозяина.
Поздно…
Огромная кобыла вот-вот сомнёт человека, как сухой стебель.
Миг обернулся вереницей разрозненных картин: вот пахарь в последний момент резко дёргает за рогачики и тянет на себя соху; вот несутся к нему с палицами и мечами дружинники; вот летит копьё Морица; вот пропадает сам князь, словно растворяется в воздухе – один лишь сокол парит над тем местом, где только что стоял Вольга Святославич.
Пахарь отбил копьё, точно соломину, отвязал притужины у сохи и поднял её всю в воздух.
– Не подходите, рожи разбойничьи!
Дружина остановилась. А что делать-то? И вроде бы он один – их дюжина…
И вроде бы…
Но где князь? Стоит ли на подвиг идти, если он не увидит?
Окружать пахаря смысла нет – раскидает, будто на карусели прокатит. Богдан, старший из дружины, приказал доставать луки. Придётся отомстить за князя, хоть и так подло. Не будет трепаться по корчмам.
– Стойте! – явился Вольга, словно сошёл с небес. Олав, Трюггви и остальные варяги пали ниц. – Прекратите! Я прощаю доброго пахаря. Разве не видите вы, что он один стоит сотни?
Мужичище перестал раскручивать соху и прислушался.
– А я не раб. Меня нельзя продать. Оттого не стою ни сотни, ни тысячи. А теперь идите все, куда шли. У меня работы много.
– Но разве не ты только что чуть человека не убил? А я между прочим не простой человек, а князь. Хочешь остатки дней своих в темнице провести?
– Лжёшь ты всё. Как змей. Змей и есть. Не убивал я тебя и никого из дружины твоей трогать не хотел. Это вы в меня копьями кидали да решили стрелами загубить. Тюрьмой извести хочешь – так веди, но и там я чистым буду, а ты, обворотень, навек нечист. И сгинешь таким.
Князь почувствовал, как приливает кровь к вискам и стучит.
Змей и есть…
Называли его так уже не раз.
Чего греха таить, мог Вольга и змеем оборачиваться. А ещё волком, хорьком, соколом…
Но змей – это кровное, по отцу. Никогда его князь не видел, только матушка, Марфа Всеславьевна, обмолвилась однажды. Увидела она, как родное дитя с моста в речку упало и не ко дну пошло, а рыбой к берегу выплыло. Увидела, прибежала и в слезах поведала: силой, значит, его боги наделили. По отцу перешла, по змею. А каков он змей и где повстречала его Марфа-девица – умолчала.
– Как звать тебя, грозный оратаюшко? – Пропал у Волги гнев, как не бывало.
– Аль запугать хочешь, княже? – Молодой пахарь с пушком на подбородке сощурил правый глаз, заложив кулак за спину. – Нет у меня ещё ни жены, ни детишек. А хочешь имя знать, так любого мужичка у нас в округе спроси. Все о Микуле Селяниновиче наслышаны.