Однако, осознавая воспаленными мозгами еще и эту проблему – неизбежность узнавания Новой Среды, – ты вновь подставляешь трясущееся тело под липкий холодный душ.
Потом приходит понимание, что, вполне вероятно, тебе придется кардинально изменить способ жизни. Кто знает, как этот мир относится к убийству ближнего? Что в норме у местных? Кем ты должен быть или стать, чтобы выжить? Это в тексте легко – десять слов набил, и герой уже с мечом в руках, ниче, машет. Двадцать набил – вот он и с луком, готов всадить стрелу в человека. И чего он у себя во дворе в последний веселый раз не махал и не всаживал, когда его гопа прессовала, непонятно. Алло, попаданец! Тебе придется стать другим! Или сдохнешь.
И вот тогда накатывает вновь.
Страх слабеет этапами, снижая интенсивность, но все едино прессуя по полной. Вот представьте себе, что вы – всего-то! – прилетели из Москвы в деревню к родственникам, ну, например, под Омск. Одна страна, одни люди. Ан нет. И страна, как быстро выясняется, не совсем одна, и люди – не совсем одинаковы… А уж образ жизни, динамика, житейские нормы и правила…
А тут – радикальный пендель. Как оно покажется?
Я все это уже испытал.
Сейчас лежу вот, отдыхаю. В себя прихожу, точнее, почти пришел.
Ну что же, давай еще раз проверимся.
Итак, это не Таймыр. Конечно, может, это и конец июля, но точно не на северном Таймыре, авторитетно заявляю. Нет там деревьев. Кустики – и те в огромную редкость. Даже ягеля почти нет, поэтому местные нганасаны никогда сюда, в район озера Таймыр, не заходят: оленю на перегонах кормиться нечем. Дикий, правда, заходит вдоль рек… Промысловики называют его кратко, без всякой романтики: ДСО – дикий северный олень.
Вот лишайников там много.
А здесь деревья – эге-гей какие! Мало того, я их узнал.
Два больших ближних – это чинары. Платаны, если по-сочински. Все, кто был хоть раз в жизни в Сочи, на «Платанке», эти «лысые» деревья запомнили на всю жизнь. Но мне чинара запомнилась, прежде всего, во время полной ярких впечатлений поездки в Туркмению, когда я работал у газовиков. В Туркмении видел рекордный платан, местные говорят, что ему тысяча лет, называется Семь Братьев. Где-то на высоте в два человеческих роста основной пятидесятиметровый ствол, в окружности метров под тридцать, распадается на семь стволов. Как тут не запомнить.
Хорошо, а если это все-таки Земля? Злая шутка коллег.
Могу ли я допустить, что Караганов меня споил, потом прыгнул с бездыханным телом в вездеход, довез до площадки подскока, вызвал или перехватил пролетающую над нами вертушку, которой и переправил меня в Хатангу? Предварительно напихав в мой карман большую кучу денег; невменяемому Феде хватило финресурса, чтобы беспрерывно зависать до самого прилета в Адлер, а там – до последующей «белочки со стажем» и потери пульса в заповедном лесу с платанами? Или это слишком… хм… смелое суждение? Нет, не смелое – идиотическое.