Удар, который пропускаешь, невидим
В «Пьяном драконе», в портовом притоне недопитого эля и вдребезги разбитых надежд, кулаки использовались чаще слов о любви и дружбе. Драки были таким же обычным явлением, как запахи несвежего пива и солёного пота, сотканного из нитей лжи, похоти и глупых обид. Жестокие и яростные как лезгинка под тяжелый рок, бой выливался в масштабные сражения. Достаточно было поднести к фитилю дебатов зажжённую спичку сомнений и начинался хаотичный вихрь из ломающихся конечностей с брызгами крови падающими на грубые доски пола, которые не успевали вытирать.
Но порой полемика замолкала, так и не начавшись. Неожиданно для всех сторон. И тогда одни бежали к бару заказывать пиво, а другие ломились наружу – поблевать. Но вчера все было иначе. Стрелки часов тупо уставились в потолок, фиксируя время, когда даже матросы предпочитали пиво насилию. В этой необычной тишине Добр, чье лицо перекосило от шрамов, решил нарушить наступившее спокойствие. Вспомнив старые обиды.
Когда мусор ночной пьянки был разбросан, словно обломки на берегу после кораблекрушения. Когда опрокинутые столы, искореженные стулья и разбитые бутылки усеяли пол, и каждая деталь визжала о жестоком шторме, пронесшимся по бару. А в воздухе висел едкий привкус спиртного с кислым запахом пота замешанном на страхе. Добр, лысая голова которого дёргалась в такт ритмичной музыке, давно замолкнувшей, пытался вспомнить хоть что-то от вчерашнего хаоса, хотя-бы отдельные его фрагменты, чтобы найти виновного. Но – нет. Горячий спор, удар в челюсть, разбившийся об пол стакан, а затем… все растворилось в водовороте визжащих тел.
Вчера даже опытные охранники с исхудавшими и бледными лицами и накаченными бицепсами были ошеломлены. Попытка утихомирить бурю была тщетна. Их суровые лица приняли на себя первый удар стихии. В рёве толпы и звоне разбитого стекла, вперемежку с пьяными криками и матом, они единственные в этом хаосе сохраняли спокойствие. Прибывшая к утру полиция стала отрезвляющим душем для остальных. Драчуны разошлись, их гнев был потушен. Но Добр, которому редкие эпизоды той ночи врезались в память, не мог избавиться от неисчезающего чувства тревоги. И хотя порочные желания были скрыты в его сознании, тьма, овладевшая им грозила вырваться наружу в любой момент.
Вчера его кто-то удалил по затылку пустой бутылкой. Боль быстро прошла, но чувство мести осталось. И оно указывало на Пипа, потому что Добру показалось, что именно тот вчера стоял за его спиной. Наверно Пип мстит ему за то, что он когда-то не помог ему, когда тот корчился от боли. Но тогда Добр был ни причём. Снайпера прозевал не он, а Дубр. Из-за него в Пипа выпустили заряд плазмы, оторвавшую ногу. Которую, впрочем, очень быстро пришили в клинике доктора Борза.
