Веки с небывалой тяжестью открывались и вновь закрывались. Ещё больший дискомфорт причиняла нарастающая головная боль, которая и разбудила его. Утренние лучи света из окна напротив, падали прямо на его лицо и усиливали все недомогания. Солнце Люцифан словно бы выжигало ослепительным святым огнём всё зло, которое таилось в монахе Адебе. Но он не был грешником или еретиком, только лишь часто сидел до поздна в своей келье, чтобы написать очередную свору философских страниц. Но не по принуждению дурных демонов. Адебу слишком нравилось писать и раскрывать сути мироздания для человечества. Но сегодняшней ночью он так долго пытался хотя бы что-то написать, что рухнул от бессилия прямо за ветхим столиком.
– Пресвятой Люцифан… – потирая лицо, давался диву Адеб, затем прикрыл ладонью глаза. – Боже. Совсем ничего не написал. Какой кошмар… А я ведь так и не понял, что же делает человека тем, кем он является? Что в нас такое отличительное, особенное? Да уж…
Раздался лёгкий стук в дверь, тихий, но такой неожиданный, что монах всё равно испугался и резко обернулся.
– Писарь Адеб, доброе утро. Вижу, что ваша ночь была плодотворной, – раздался из приоткрытой щели низкий, хриплый голос, в котором ощущался большой опыт и доверие.
– Да если бы, отец Хельван Синг, – тяжело вздохнул Адеб, и смотрел в тёмный угол, дабы отдохнуть глазами.
– Сегодня к нам в Орбод явился очень важный гость, который за время вашего сна излечил всё королевство от поветрия. Я бы хотел, чтобы вы рассказали ему о людях словами Бога Ёдэуса, которые вы так усердно передаёте на листы под его диктовку.
– Господи, – нервно подёргивая седую бороду, обомлел от таких новостей Адеб, ведь не написал ни строчки. – Это безусловно радостная весть. Постараюсь сегодня закончить.
– У Вас есть время до вечера, мы надеемся на вас, – улыбаясь, закончил Хельван и тихонько закрывал дверь. – Не забудьте про службу.
Если бы сварливый по жизни Адеб мог ругнуться, то тотчас всё его негодование вышло бы в мир людей под видом всеобъемлещего адского пламени. Он не был доволен положением вещей даже несмотря на чудотворное восстановление жизни в Орбоде. Он только ломал голову и чахнул над пустой страницей. К тому времени свет уже заслонила туча и он мог хоть как-то сосредоточиться.
Вдруг без всякого стука с протяжённым скрипом отворилась дверь и стукнулась об каменную стену. Адеб кинул многозначный взор в пустой, тёмный проём.
– Опять сквозит, зараза, – позволил себе шёпотом ругнуться писарь и макнул в чернильницу перо. С такой темой для письма он совсем забыл про завтрак.
