Дисклеймер: любые совпадения названий, мест, организаций, людей, должностей – это случайность. Все события, персонажи и локации данного произведения вымышлены и не имеют никакого отношения к реальности. Наличествует 18+. Натуралистично описанные сцены насилия и катаклизмов. Косвенно упоминаются вредные привычки.
Светлой памяти Аркадия и Бориса Стругацких, мэтров отечественной фантастики.
"Новые звери вышли из двери. В них стреляли, они… отвечали!"
17 октября 2026, хутор Беленький, дом егеря
Первое, что увидел Михалыч, открыв глаза поутру, – всё та же маленькая Тара, сидящая за столом. Причём сидела она точно в той же позе, что и с вечера; однако стоило егерю проснуться, как девочка повернула голову, критически оглядела его и снова замерла, глядя перед собой.
Егерь зажмурился и вновь распахнул глаза – маленькая Тара никуда не исчезла. Он ущипнул себя: больно, но без толку. Попробовал дотронуться до фигурки – рука прошла сквозь неё. Девочка тут же растворилась, но, едва Михалыч отступил на шаг, возникла на прежнем месте.
– Ну, вот и глюканы пожаловали, – вздохнул егерь. – Дожил.
– Сам ты глюкан глюкавый! – задиристо откликнулась девочка. – Не глюк я. А зеркало. Клятва звучит – значит, я здесь.
Михалыч наклонился ближе.
– Кто же ты?
– Отражение Тары. Капля разума, толика чувств. Я внутри тебя.
– Я тебя вроде не звал.
– Слово дал – слово живёт. «Ты далёк, но чувствую тебя рядом. Невидим – но осязаем». Близость душ намного выше союза тел. И Тара видит свет, пока мы говорим.
– Близость душ, значит? – прищурился егерь. – А ну сгинь!
– Не тьма я. Свет, – обиделась девочка. – Я – Анима! И твоё слово для меня закон.
Она поднялась из-за стола и исчезла. Егерь сел, стараясь унять дрожь в руках, затем набрал номер друга.
– Иваныч, удобно? Не дежуришь? – спросил он как можно спокойнее.
– Нет, я только завтра с утра, – ответил врач. – Что случилось? Голос у тебя странный. Простыл что ли?
– Приезжай-ка сегодня в гости. Чайку попьём, да побеседуем.
– Ближе к вечеру буду, – коротко бросил доктор. – Сейчас в больнице. Держись!
– Принято, – ответил Михалыч и отключился.
«Будем действовать по старой армейской науке: чем бы солдат ни занимался – лишь бы задолбался», – решил он.
*
Так Михалыч и провёл большую часть дня, разрываясь между привычной рутиной и новым, непрошенным беспокойством.
С утра он обошёл западную границу участка: проверил капканы на куницу, перекрыл проломанную проволоку у солонца – местные лосихи за лето растолкали ограждение, словно нарочно. По пути заметил свежий след росомахи: глубокие отпечатки на мерзлой траве, чуть в сторону от старого мостка. Отметил место в блокноте – вечером за чаем обсудит с Михаилом Иванычем, доктор всегда любил слушать про «таежных аборигенов». Да и с росомахой надо ухо востро держать – ей только дай в дом забраться, да погром устроить.
