Кабинет был тих. Глухая, вязкая тишина, которую могут позволить себе лишь очень богатые или очень уверенные в своей власти люди. Она не была пустой – она была податливой, как хорошо замешанная глина, готовая принять любую форму, какую пожелает хозяин. Аркадий Воронов стоял у панорамного окна, за которым медленно гасла московская ночь. Огни ночной столицы простирались внизу, как рассыпанные бриллианты, купленные по дешовке. Он мысленно перевел их стоимость в тонны стали, в миллионы кубометров газа, в проценты с оборонных заказов. Так было проще. Так было честнее.
На столе из карельского гранита, отполированного до зеркального блеска, лежала распечатка завтрашней речи. Яркие маркеры выделяли ключевые моменты: «ДУХОВНЫЕ СКРЕПЫ», «СУВЕРЕНИТЕТ», «НОВОЕ ДВОРЯНСТВО – ЖЕРТВЕННОЕ СЛУЖЕНИЕ». Он бегло пробежался по тексту. Пустота. Красивая, звонкая, но пустота. Слова-призраки, не имеющие веса и смысла, кроме одного – они работали. Они заставляли миллионы людей кипеть, ненавидеть, гордиться, отдавать последнее. Они были идеальным инструментом.
В кармане его идеально сидящего пиджака беззвучно завибрировал смартфон. Личный. Тот, на который звонят меньше пяти человек в мире. Он не спеша поднес его к уху.
– Говори, – его голос, низкий и ровный, не требовал представлений.
– Аркадий Петрович, по угольным активам в Кузбассе все решено. Подписали. – Голос в трубке был подобен шороху счетной машинки. – Компания «Сибирь-Ресурс» переходит под ваш контроль. Три шахты, два разреза. Девяносто семь процентов акций.
Воронов молча смотрел на огни города. Где-то там, за тысячу километров, были эти шахты. Глухие, заброшенные поселки, засыпанные угольной пылью. Люди, которые там работали, были для него не более одушевленными, чем погрузчики.
– Условия? – спросил он.
– Стандартные. Сокращение штата на сорок процентов. Закрытие социальных программ. Вывод активов через офшорную цепочку. Местные власти улажены. Профсоюзы… не являются проблемой.
– Хорошо, – Воронов оторвал взгляд от окна. Его глаза, холодные и серые, как московский асфальт, скользнули по речи на столе. «ЖЕРТВЕННОЕ СЛУЖЕНИЕ ОТЕЧЕСТВУ». Ирония судьбы была настолько плоской и очевидной, что даже не смешила его. Это был просто порядок вещей. – Присылайте документы.
