Эти стройные, точеные девичьи ножки с тонкими, даже немного сухими лодыжками, и узкими коленками не заметить в ночном клубе было совершенно невозможно. Стоило ей лишь скакнуть на танцполе и слегка согнуть ноги, как солнышки её колен вспыхивали у лиц коротконогих товарок. «Коротконогость – вечная драма», – мелькнуло в башке. – «Или личная?».
И если у всех длинноногих красоток «ноги от зубов», то у этой, похоже, они росли от ушей. Да-да! От милых пушистых заячьих ушек, мотавшихся над головой в ритме танца.
– Зоя, – представилась она решившему изучить поближе такое чудо природы Александру, и слегка качнула в его сторону антеннами ушей.
– Зая? – переспросил он, сделав вид, что не расслышал имени в грохоте музыки.
– Да нет же – Зоя! – отцепила от головы заячьи уши, оказавшиеся всего лишь ободком для волос, тряхнула блондинистой гривой и кокетливо добавила: – Хотя мои близкие – мама и папа – зовут меня порой зайкой.
Зоя оказалась весёлой и лёгкой в общении: отзывалась заливистым смехом на Санины шутки, чудила сама, без устали танцевала. Легко пила всё, что им приносили из бара, и даже нюхнула в туалете запрещенный порошок, купленный Александром по случаю знакомства.
Тут же, в тесной туалетной кабинке, их накрыло большое и светлое чувство, и она отдалась ему со всем неистовством, на какое способен обдолбившийся человек.
Своротив в порыве страсти унитазный бачок, мокрые и блаженные, они бежали от фонтанирующего фаянса.
Боясь упустить мимолётное счастье, Зоя поволокла Сашу в свою однокомнатную светёлку, где они накинулись друг на друга с новой силой. Лишь к обеду их перестало вставлять и колбасить. Обессилив от самозабвенной удовлетворённости, они забылись в восторженной неге.
Роман Зои и Александра стремительно развивался. Теперь они встречались каждый день, упиваясь друг другом. Зоя казалась большим ребенком и восторженный Александр задаривал любимую сладостями и игрушками. Тащил, обыгрывая в тысячный раз Зоя-зая-зайка-зайчонок, в основном зайцев. Себе Саша казался очень оригинальным. Постепенно зайцы заполонили весь дом. Они были всюду. Из каждого угла Зоиной квартиры за Александром следили стеклянные, пластмассовые, глиняные, бумажные, железные, гипсовые, фарфоровые заячьи глаза.
Некоторые игрушки милой не нравились и она, капризничая, попинывала нелюбимых, задвигала куда подальше: под кровать, на шкаф, в кладовку. А кому могла и просто лапы-уши оторвать.
В защиту постылых Александр даже оду сочинил:
«В дождь остался на скамейке
Нелюбимый и чужой
В черной парковой аллейке
Заяц с рваною душой».
