Сначала под окнами похрипело, а потом сказало в мегафон: "Вниманию жителей!"
Писатель даже за-за стола вскочил. Кажется, он подумал что-то вроде – «вот оно».
Оставался вопрос – что именно – «оно?» Выходить по одному, с поднятыми руками, вы окружены, жиды города Киева, веревку свою приносите, – нужное подчеркнуть.
От валяющегося на диване Проводника эта работа мысли, к сожалению, не укрылась.
– Испугались? Испугались, ну скажите! – захохотал он радостно, как будто Писатель сделал ему ценный подарок без повода.
«Ну фиг я тебе отвечу», – подумал Писатель пасмурно.
Проводник его раздражал с самого начала, и делал это намеренно, как сейчас говорят – троллил.
«Вы какой Писатель? – спрашивал он при знакомстве, – Известный? А знаете, когда в некрологах пишут «помер известный писатель» – то, получается, ни фига он и неизвестный, потому что про известного сразу имя скажи – и все все поняли. А вас как-как, вы сказали, зовут? Нет, не слышал».
«Это ваши проблемы», – хотел сказать Писатель, но не сказал, конечно. Почему-то он не мог все подряд говорить, а Проводник – мог.
– Вы, короче, как Хемингуэй, да?
– В каком смысле? – уточнил Писатель. То есть сравнение ему, конечно, понравилось, – кому бы не понравилось? – только он уже ждал подвоха. И дождался.
– Экстремальный турист. Приезжаете в какое-нить пекло, чтоб набраться впечатлений, а потом в своем особнячке под коньячек понаписывать нетленок и нобелевку заработать.
– Вы удивительно осведомлены в писательских делах, – сказал Писатель холодно.
– Что вы, мы люди темные, книжек нам читать некогда, нам тут, в пекле – выжить бы, – отвечал Проводник, уныло растягивая фразы на манер вокзального нищего, и облучая Писателя хитрыми взглядами. Из контекста полагалось, видимо, застыдиться, что вот люди еле концы с концами сводят, а Писатель тут, знай, балуется излишествами типа литературного туризма.
И вот так все время как-то получалось, что все сводилось к Проводнику – раз он чего-то не слышал, не делал, не знает – значит, это полная фигня на оливковом модном масле, недоступная да и не нужная простому смертному. Писатель ловил себя на том, что ему хочется оправдываться и уговаривать одновременно, он сдерживался только колоссальным усилием воли.
– Слушайте, а, Писатель? Имейте в виду, у меня нейтралитет! – заводил Проводник вторую свою любимую тему, – Вы ведь не выкинете чего-нибудь такого?
– Какого? – в тон ему спрашивал Писатель.
– Ну разные, тут, знаете, ходят. Один вот притворился журналистом, чтоб к Диктатору подобраться и пришить его. А другой – прикинулся социологом, чтоб пришить Бунтаря.
