ПРОЛОГ
— Нет, нет, нет… — дыхание вырывалось из груди с плачем и хрипами, умней было бы замолчать, но не получалось. Слишком много страха, нет – ужаса. Темные дома, ни огонька, темное небо, наглухо затянутое низкими темными тучами, темные твари за спиной, и неоткуда ждать спасения. И бежать нет уже сил, совсем нет. Да и некуда. Если бы не ребенок…
Ребенок. Дочка, доченька. Хотя бы ее спасти!
«Можно», — пришел непонятно откуда отклик. Не словами – знанием. «Вместо смерти – повелителю смерти. Согласна?»
— Да!! — даже не думая, не осознав до конца, что за условие. Что угодно, только бы жила!
Появившийся рядом мужчина взял дочку из ее рук.
— Подождите! — попыталась схватить его за рукав, но рука прошла насквозь. — Вы… кто? Почему?
— Я спас бы вас обоих, но сил не хватит. Значит — ребенка. С ней все будет хорошо, обещаю.
— Почему я… не чувствую?
— Грань, — ответил он. — Из вас с дочкой уже почти выпили жизнь, вы не заметили, как пересекли черту. — Пристально посмотрел ей в глаза и добавил что-то совсем непонятное. Заклинание? Наверное, потому что вокруг сгустилось молочно-белое сияние, отгораживая ее от настигающих тварей. А потом остался только этот свет.
И Айза с криком проснулась.
Она села на скомканной постели, тяжело дыша, хватая ртом прохладный ночной воздух. В раскрытое окно светила почти полная луна, над невысокой живой изгородью качался под ветром фонарь, заливая ровно подстриженные кусты можжевельника теплым желтым светом. Полоса света падала на подоконник, наискось пересекала пушистый ковер, задевала угол кровати, мягко сияя на гранях хрустального оберега.
Никаких темных тварей. Но дома, те темные дома, которые она видела во сне – те же, что за окном! Их тихая, спокойная, вечно сонная Голубиная улица, на которой не то что непонятных пьющих жизнь тварей, даже бродячих собак не встретишь. И все же этот сон снился Айзе не в первый раз. Не часто, нет; но достаточно для того, чтобы она помнила его до последней мелочи, до каждого камушка под ногой, до рвущей грудь при каждом вдохе боли, до последнего оттенка смертельного отчаяния и безумной надежды.
«Это просто сон», — говорила она себе каждый раз — с тех пор, как научилась говорить, конечно. Но сама себе не верила. Что за «просто сон», из-за которого она заходилась диким воплем, мешая спать всему дому, когда ей и года не было? Из-за которого надрывно ревела в два, три, пять лет? И который продолжает сниться, хотя ей уже семнадцать?
Страшно, как же страшно!
Торопливо прошептала наговор от злых сил, встала и пошла в кухню – воды попить. Бездумно зажигая светлячки по пути – после этого сна Айза всегда какое-то время боялась темноты. Да и так не больно-то ее любила. Потому и шторы никогда не задергивала: чтобы фонарь над живой изгородью хоть немного освещал и ее спальню.
