Из нашего мира исчезает настоящее. Л.В.И.
1. Грехи безумцев.
Анурэска… Некоторым заключённым это имя тараном врезалось в голову, преследуя, словно наваждение, не отпуская, как чесотка. Они с отчаянной надеждой ожидали спасения, шанса на лучшую долю, предчувствуя её появление также остро, как неизбежность приёма утренних горьких лекарств.
И девушка не подвела.
Словно песчаная фигура она распалась на молекулярном уровне в своём мире, в недрах Москвы, погибла и переродилась совершенно в другом месте. Анурэска появилась-собралась на задворках галактики Млечный путь, на плиточном полу под кроватью 37 палаты психиатрической станции «Последняя надежда» Российской федерации.
От вони хлорки Анурэска чуть поморщилась.
«Похоже, помещение недавно продезинфицировали». – смекнула она.
Палата не блистала изыском. К слепящим глаз белым стенным панелям-лепесткам примыкали кровати и тумбочки из углепластика. Длинный игральный стол посреди помещения был завален голографическими зелёными картами, фишками и шахматами. Из высоких овальных иллюминаторов открывался живописный вид с вытянутой вдаль изумрудной туманностью, похожей на сверкающую сахарную вату. Мечтательные по свободе особы как бы грелись от её призрачного сияния, любуясь пейзажем, вздыхая о чём-то недостижимом, но прекрасном.
Анурэска коснулась своих ног, тела, руки. Тонкие белёсые брови девушки грозно нахмурились, и сама она озадачилась, на кротчайший миг почувствовав близость к разгадке чего-то важного. Но оно, как рыба в пруду, ускользнуло от неё. В этот раз при перемещении она не оказалась голой, словно распутница. Но внутри себя признала – строгость её характера должна гармонировать с советской школьной формой.
Длинные белые волосы девушки, до которых она дотронулась с нежной улыбкой, как неистовое пламя были свободными и покоились за спиной, словно застывший водопад.
Всё же под кроватью пыльно, подумала она и выбралась на свет.
По стойке смирно, будто солдаты, у кроватей выстроились безликие пациенты в синих одеждах. Утренний осмотр пациентов был в самом разгаре.
С плеч главврача небрежно свисал белый халат. Была в нём странность – он не мог не заглядывать людям в глаза, иногда пристально, как маньяк или некий фанатик. И при этом он совсем не моргал, словно робот. Поговаривали, будто ничто не упускалось из его виду, что у него всегда всё схвачено. Приземистый, но юркий, как голодный лис, он поправил на носу любимые округлые очки в золотой оправе, завидел новенькую и усмехнулся.
– Одним больше теплее, чем одним меньше. – сказал он. – Вот бы мы за головы схватились, не досчитавшись человечка!..