Шрам – это память тела, насильственно вшитая в плоть. Моё тело было одной сплошной памятью, квинтэссенцией боли и отторжения, записанной на коже уродливыми стежками моего создателя. Но что такое память, как не узор? А любой узор можно переписать, забить более совершенным изображением. Именно этим я и занимаюсь вот уже два столетия.
Меня зовут Виктор Франкенштейн. Я ношу имя того, кто меня сотворил и возненавидел. Это моя первая и самая горькая татуировка – клеймо чужого имени. А это – мой салон в сердце Петербурга, где я наношу клейма другим. Добро пожаловать в «Лабораторию».
Сегодня клиент – молодой человек с ясными, ничем не отмеченными глазами и кожей цвета слоновой кости. Он хочет набить имя девушки, с которой встретился месяц назад.
– Уверены? – мой голос, низкий, бархатный, с идеально выверенным тембром, поставленный лучшими мастерами сцены, рождает доверие. – Имя – это не просто слово. Оно привязывает. Вы готовы носить его на себе вечно?
Он смеётся, не понимая, что я говорю без тени иронии. Вечность – для него абстракция. Для меня же она измеряется в белых ночах над головой, в вечной мерзлоте под ногами и в бесчисленных узорах, что я вбил в свою плоть.
