«Короче говоря, Рип охотно брался за чужие дела, но отнюдь не за свои собственные…»
«Волк же, в сущности говоря, обладал всеми чертами характера, которые полагается иметь честному псу; он не уступил бы в отваге ни одному зверю, рыскавшему в лесах, но какая отвага устоит перед нападками злого женского языка!»
Вашингтон Ирвинг. Рип ван Винкль, пер. А.С. Бобовича
Упитанный таракан взобрался на ручку кастрюли, торчавшую из-под горы немытой посуды. Он пошевелил усами и под гул ретро-холодильника рванул прочь – вниз по раковине, мимо опрокинутой корзины с сородичами, минуя жирные пятна на полу и тяжеловесный буфет.
Кухня перетекала в гостиную – как в тех модных студиях, что обожали котловские хипстеры, вот только их бы постигло разочарование: плесневелая простыня, заменяющая дверь, кривая полка, прибитая «на глаз», да часы без стрелок, окруженные вырезками с вопящими заголовками:
«20 лет – словно вычеркнуты: жертва автокатастрофы очнулась в больнице Котлова после продолжительной комы»
«ЭТО ПРОДЕЛКИ САТАНЫ: Отец Зохар дал жесткий комментарий по истории Котловского Лазаря»
«ЛАЗАРЬ ИЗ КОТЛОВА: Симпозиум альтернативных ученых по феномену ван Винкль состоялся в минувший вторник. Природа клинической смерти носит сугубо сверхъестественный характер – заявляют они»
Таракан проскочил мимо лестницы, ведущей к крохотной спальне, и перебрался на подоконник-некрополь, где с честью покоились горшки, затянутые паутиной и плесенью. Он приподнялся на лапках и устремился к центру жилища – заваленной гостиной.
На продавленном диване вразвалку сидела она – молодая девушка по имени Рип ван Винкль, ответственная за бардак и убийство, которое вот-вот произойдет.
В одной руке она держала пульт от телевизора, в другой – светлое пиво. В ногах скопилось уже три пустых банки, что поблескивали в телевизионном мерцании: по нему шла дорама от Бестфликса. Пастельные планы романтической комедии освещали породистое лицо Рип. Ее салатовые глаза, эффектно подчеркнутые нарощенными ресницами, устало пялились в экран. На пухлые губы налипла пивная пенка.
Среднего роста, поджарая, как бегунья, она лениво накручивала на палец кончик одного из своих «колосков» – двух длинных кос, переходящих от угольно-черного к платиновому с лиловым отливом. Сетчатый топ обнажал подтянутый живот с пирсингом, а широкие джоггеры сползали с острых бедер.
Сюжет она перестала понимать еще час назад. Тупя в экран, опрокинула банку, но на язык попала всего пара капель. Рип потянулась за следующей, но задела пустые – они шумно покатились по полу.
