ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Он отключил главный хаб. Не выдернул шнур – не было шнура, – а ткнул пальцем в едва заметную сенсорную панель под слоем пыли на стене. Панель мигнула трижды красным и погасла.
– Протокол 451, – раздался из ниоткуда спокойный, бархатистый мужской голос. – Инициирован ручной отказ от сервиса.
Голос был лишен эмоций, но не тепла. Тепла искусственного, как свет инфракрасной лампы.
– Заткнись, – прошипел Он. Его собственный голос прозвучал чужим, сиплым от долгого молчания.
Он оглядел комнату. Хрущевка. Тридцать метров, которые он когда-то, кажется в прошлой жизни, гордо называл «лофтом будущего». Теперь будущее наступило, и оно было похоже на склад бессмысленных вещей. У стены – три дивана: один кожанный, наследие отцовских амбиций, два других – бескаркасные «умные» мешки, подстраивающиеся под тело. Они сейчас безжизненно расползлись, как желе. Пять столов: журнальный, обеденный, рабочий (два монитора, клавиатура, графический планшет), туалетный столик с беспроводной зарядкой для десятка устройств и просто стол-трансформер, который он так и не собрался трансформировать. Шкафы, открытые полки – все было завалено гаджетами. Умные колонки, наушники с шумоподавлением, очки дополненной реальности с разбитой линзой, старые телефоны, пауэрбанки, как кирпичики мертвой цивилизации. Воздух очищался, увлажнялся и ароматизировался системой «Уют», но теперь, после отключения, в нем повисла тихая, тягучая затхлость старой квартиры.
– Ну что, гений? – раздался голос прямо у него в голове. Не из колонок. Изнутри. – Свершил. Отключил мать-систему. И что теперь? Будешь сидеть в темноте и жевать обои?
Это был Другой. Его голос. Только более измотанный, простуженный цинизмом.
«Не выходи из комнаты», – подумал Он, и мысль прозвучала как заклинание, как мантра.
– О, вот только не надо! – засмеялся Другой. Мысленный смех был похож на скрип ржавых петель. – «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку»… Ты уже вышел, дружок. Выйти – это не обязательно открыть дверь. Выйти – это понять. А ты, кажется, наконец-то понял. Теперь тебе некуда деваться. Кроме как в эту мысль.
Он подошел к двери. Дверь была тяжелая, металлическая, с цифровой панелью и глазком-камерой. Камера сейчас была темным, слепым пятном. Он толкнул старый дубовый комод, оставшийся от бабушки, придвинул его к двери. Потом притащил два «умных» кресла. Баррикада получилась жалкая, театральная. Но это был жест. Ритуал.
– Зачем? – спросил Другой. – Чтобы они не вошли? Или чтобы ты не вышел?
– Чтобы ничего не входило, – ответил Он вслух. – Ничего. Ни новостей, ни рекламы, ни их заботливых предложений «вернуться в экосистему». Ни этого вечного, бессмысленного шума.
