Запись первая. Индикта 11, мая 5, 17.35
Просто город сошел с ума. Как бы это объяснить тем, кто не знает? Это… инфекционное безумие. Оно передается воздушно-капельным путем и через укусы каких-то особенных блох. Зак называет их ксенопсилла Хеопса или Рамзеса,1 я точно не помню. Конечно же, они приняли меры. Организовали раздачу респираторов и этих дурацких водолазных очков, открыли в городской больнице изолятор, устроили пункты профилактической вакцинации: – тогда они еще думали, что имеют дело с чем-то другим, а сейчас окружают город стеной из пластика. Тут уж будет все как полагается: колючая проволока под током, вышки, солдатики в костюмах химзащиты с автоматами наперевес… Только непонятно, зачем все это? От кого они пытаются отгородиться? От нас или от самих себя? Зак говорил, что химзащита от вируса помогает плохо. Пройдет еще немного времени, и эпидемия вспыхнет сначала в их гарнизоне, а потом уже по всем окрестностям, по всей стране. Единственный выход – бежать. Как в средние века бежали от чумы. Кое-кому это удалось; мы – и пробовать не хотим. Да даже если бы и хотели, кто нас выпустит из карантинной зоны? Мы что, особы, приближенные к императору? Автоматная очередь на подходе к кордону – вот все, на что мы можем рассчитывать…
Не думаю, что у меня есть какой-то литературный талант. Да и не писал я никогда ничего кроме писем, но кто-то же должен быть здесь… хронистом что ли? Писать летопись. Зак говорил, это очень важно: что-то делать и ощущать значимость этого дела. Тогда можно спастись. Конечно, скорее всего, врет он все, просто его очередные сектантские штучки, но я, все-таки, решил писать. Верю? Не знаю, не знаю. Хотя, почему-то ведь я все еще здоров… или почти здоров?..
Как все это началось? Зак объяснил бы все гораздо лучше, но раз уж я обещал, придется самому.
Сначала нужно сказать, кто такой Зак. Это Захария Агафангел – мой одноклассник. Не скажу, чтобы мы в школе были закадычные друзья. Наоборот, я его даже совсем тогда не знал. Просто учился в нашем классе странный мальчик: замкнутый, незаметный, постоянно мыл руки из-за какой-то своей болезненной чистоплотности. А еще он был рыжий. В школе таких обычно бьют, но его не трогали, потому что половина класса списывала у него контрольные.
После школы я о нем сразу забыл, но лет через десять неожиданно услышал знакомое имя. Газеты, телевидение… Захария Агафангел – крупнейший в мире, и самый молодой специалист по микробиологии. Международные конгрессы, выдвижение на нобелевскую премию… Хотя, нобелевскую ему не дали. Дали какому-то русскому: вроде бы комитет посчитал открытие Зака сомнительным. В то время о нем плели много всякого вздора, вплоть до того, что он как будто изобрел эликсир бессмертия… ему пришлось даже выступать с публичным опровержением. Опровержению вроде бы поверили, но с тех пор к нему крепко прилипла кличка Фауст. А еще через пять лет в его жизни что-то такое произошло, что он… словом, он забросил свою лабораторию, свой всемирно известный институт, и стал священником. Странным священником. Как говорится, себе на уме. Сам я далек от религии, и уж тем более не знал тогда, что он там плел своим прихожанам. Вот только, не прошло и года, как его обвинили в какой-то там ереси и выперли из священников. Громко, со скандалом. Об этом тоже писали все газеты. Церковники призывали его одуматься, но он не хотел. Даже наоборот. У него была горстка последователей, человек двадцать: с ними он и основал свою секту. Церковь Конъюнкции она называлась. Теперь я о ней знаю уже много, а тогда, мог судить только по газетным заметкам. В газетах писали, что он в своей секте зомбирует людей, чтобы выманить у них деньги, растлевает малолетних девочек, практикует какие-то там ритуальные убийства и прочее. Чушь, конечно. Я еще тогда был уверен.
