– Всё, что тебе нужно, – это достаточно крепкая иллюзия!
Голос звучал непринуждённо и раздавался с ёлки.
Минуту назад Глеб наблюдал за ней в одиночестве. Упирался локтем в жёсткую диванную подушку и думал, как всё-таки хорошо, что никто не трещит в ухо: «Издеваешься? Повесил он! Ты что, не видишь?! Она же ли-ло-ва-я! Всё делаешь мне назло!»
Розовая (да что вообще значит «лиловая»?!) стеклянная шишка покачнулась, цокнула о свежие иголки. Что-то прошуршало, посверкивая, по стволу и выпуталось на пол петлями тёплого жёлтого света.
Отряхнулось, улыбнулось, помахало ручкой и заполосатилось сиянием разной насыщенности.
Глеб оттолкнулся от подушки и сполз на край дивана:
– Здрасьте!
– Приветик!
Из вежливости спросил:
– Значит… иллюзия?
Говорящий луч вскинул ладошку к потолку и заполыхал оранжевым:
– Без иллюзий существование подвергается опасности!
Мысль была новая, и возразить так сразу ничего не нашлось.
– Уй, блин… – Луч перетёк влево и споткнулся о забытую посреди комнаты гантель. Завертелся по часовой стрелке – как мягкая слоистая карамель. Резко тормознул, крутанул обратно и извлёк из полосы света в самом себе книжицу древнего вида, будто бы с пергаментными страницами.
Глеб машинально подался вперёд.
– Не трожь! – предупредил Луч.
И решительно залистал:
– Вот хоть… а, гляди – иллюзия собственного превосходства!
– Э…
– Говорю же, тебе надо реализоваться! То бишь… не подвергаться… и… оставаться! Предлагаю вариантики… даже вот в переплёте… с золотой каёмочкой…
Луч перекатил книгу в ладошках, заглянул за корешок, будто увидел её впервые, поморгал и снова уткнулся в текст:
– Вот… здесь где-то было… «Кругом жалкие идиоты! Никто не способен понять элементарных вещей!» Ну как?
– Не очень. Мне сорок два. Поздновато уже.
На улице завыла сирена пожарной машины.
Луч покосился на Глеба с подозрением, вздохнул и вдруг перечеркнул пару строчек в манускрипте прямо пальцем – пылающей полосой.
