Полуразложившийся труп с распоротым брюхом лежал поперек шлюзовой камеры, так что не обойти. Мясо на бедрах объедено до костей. Кто-то успел пообедать, пока труп был свежий. Хотя кто их знает, этих выродков, может быть, они и падаль жрут? Мне доводилось видеть, как они едят друг друга. Жуткое зрелище. Вдруг, ни с того ни с сего, несколько выродков набрасываются на одного из своих собратьев и, повалив на пол, начинают обгладывать с него мясо. При этом они даже не заботятся о том, чтобы сначала умертвить жертву. В сутолоке и неразберихе, не замечая, что делают, они начинают откусывать друг у друга куски мяса. Все происходит в полной тишине – я ни разу не слышал, чтобы выродки издавали какие-нибудь звуки, – из-за чего действо приобретает оттенок запредельной нереальности. Один грызет голень другого, а тот в это время кусает первого за плечо. Одно слово – выродки!
Как бы там ни было, нам с Юлькой нужно было перейти в следующий отсек. Выродок, лежащий у нас на пути, казался мертвым. Впрочем, когда речь идет об этих тварях, слово «мертвый» не очень-то подходит. Они ведь изначально мертвые. То есть не совсем, но вроде как… Черт, это трудно объяснить. Доктор Сон Ли, еще до того, как сам стал выродком, придумал такое определение: выродки застряли между жизнью и смертью. То есть они вроде как не живы, но и не мертвы. Хотя, по-моему, это мало что объясняет.
Юлька у меня за спиной не то хлюпнула носом, не то тяжело вздохнула. Я обернулся. На вид Юльке можно было дать лет четырнадцать, а то и пятнадцать. Но если она родилась на корабле – а так оно и было, поскольку детей младше семи лет в полет не брали, – то ей было никак не больше двенадцати. Симпатичная такая девчушка. А подрастет, так и вовсе красавицей станет… Если, конечно, живой останется.
– Устала? – спросил я.
Хотя и без того ясно – устала.
Юлька шмыгнула носом.
– Есть хочется…
Понятное дело – за последние трое суток мы на двоих съели полплитки шоколада и банку фруктового желе. И то, можно сказать, нам дико повезло – нашли еду в одной из пассажирских кают – должно быть, прежде жил там сладкоежка.
– Потерпи, – улыбнулся я. – Скоро придем.
Юлька опустила взгляд и снова шмыгнула носом.
Так, значит…
Выродок, лежавший в шлюзовой камере, казался мертвее мертвого. Я чуть присел, осторожно протянул руку и ткнул выродка в бок концом зажатой в кулаке арматуры. Железный прут скользнул по ребру и провалился в прогнившее нутро. Выродок даже не дернулся.
Я сделал шаг вперед.
Мутные, остекленевшие глаза выродка тупо пялились в потолок.
Странно, однако, что глаза никто не выел.
