Глава 1. Призрачное убийство
Санкт-Петербург, осень 1789 года. Город, основанный Петром Великим, стал воплощением его амбициозного видения. Названный в честь апостола Петра, он объединял величие империи и опасности её климата. Осень наполняла воздух сыростью, проникая в каждый уголок города, и лёгкая мгла, поднимавшаяся с Невы, словно укутывала его в мистический полог.
Город, величественный и холодный, дышал сыростью Невы. Река была сердцем Петербурга, его главной артерией. По её глади неспешно скользили баржи, нагруженные товарами, везёнными из дальних уголков России и Европы. Торговые суда бросали якоря в порту, оживляя набережные шумом рабочих, погружающих и разгружающих товар. Набережные, выложенные гранитом, в лучах вечернего солнца приобретали медный отблеск, словно напоминающий о знаменитом Медном всаднике – памятнике Петру Великому, который наблюдал за городом с высоты своего пьедестала.
Узкие улочки, вымощенные булыжником, тянулись вдоль каналов, соединяя блистательные дворцы и дома купцов. Каждый район города имел свой характер. Дворцовая площадь с её великолепием и архитектурной гармонией служила центром общественной жизни. Здесь можно было увидеть элегантные кареты, запряжённые лошадьми с зеркально блестящей упряжью, и группы зевак, обсуждающих последние новости при дворе. Недалеко от центра находились кварталы, где проживали ремесленники, лавочники и мелкие чиновники. Их дома были куда скромнее: двухэтажные деревянные или кирпичные постройки с низкими потолками и маленькими окнами.
По набережным прогуливались аристократы в богато расшитых кафтанах и пудреных париках, а через площадь, спеша по делам, шли ремесленники в холщовых рубахах и обшитых кожей сапогах.
Аристократия Петербурга была сосредоточена на вечеринках, балах и интригах. Вечером город оживал в другом смысле: свет свечей зажигался в больших залах, где звучала музыка, а пары кружились в танце. Но за этой блестящей картиной скрывалась и другая сторона. В темных переулках обитали бедняки, выживающие благодаря случайным заработкам. Женщины, в поношенных платках, носили воду или продавали пирожки на углах улиц, надеясь заработать хоть копейку.
На фоне огней дворцов и фонарей бродили тени – горожане, у которых не было места в этом блестящем театре. Эти тени были не просто людьми, но и частью петербургского духа. Бродяги, которые рассказывали жуткие истории об утопленниках в каналах; рабочие, что целыми днями тянули лямку на верфях и в доках; бедные студенты, пытавшиеся пробиться к образованию и лучшей жизни. Их голоса редко звучали в хрониках, но именно они составляли основу города, его невидимый фундамент.
