Глава 1 Вперёд к звёздам
Наша исследовательская межгалактическая лаборатория заканчивала свою работу в отведённом нам секторе. После напряжённого графика взятия проб, в маленькой части галактики Млечный путь, вобравшей в себя сотни звёзд и миллиарды планет, крупных астероидов, имеющих атмосферу, и комет, с различным внутренним содержанием газов. Созвездие Лебедя казалось игрушкой, со своим маленьким набором звёзд. Командор, самое неприятное и скучное, оставил на конец экспедиции. Из-за своей протяжённости, это созвездие было самым не изученным, никому не хотелось сотни лет провести в антигравитационных капсулах, пока не пришёл период, когда человек научился манипулировать временем и пространством, увязав эти понятия, как физические вектора, в одну ось координат, с привычными нам величинами, как скорость, сила тяжести и объём. Ребята радовались очередной остановке корабля, скорее напоминающего маленький город, с непривычным расположением отсеков и переходов, переходящих в площади, совсем не похожего на то, что я рисовал в своих мечтах. Мне не повезло, при взятии последних проб, разбилась пробирка в моих руках, и я умудрился получить генетическую инфекцию. Нет, чувствовал я себя хорошо, превосходно, но доктора исследующие пробы моей крови, заперли меня в карантинный блок, изолировав от остального персонала; в качестве общения оставив мне рухлядь, отдалённо напоминающую квазоандроидный компьютер, не связанный с общегалактической сетью, и Лома (или Лому), как вам угодно. Лома – это самообучающийся робот, серии XOM – двадцать s, он не любил, когда сокращают его имя, оно напоминало ему одно из ругательств на языке, который он знал, а он знал их множество, и успешно бы мог справится с ролью переводчика в каком – ни будь малоизученном мире, если бы морально не устарел, как модель с ограниченными возможностями применения. Вот так я и проводил свой досуг, в компании робота и надоевшего компьютера, с устаревшей проекцией экрана на сетчатку глаза. Организму пришлось перестраиваться, выращивать модем в коре головного мозга, для привычного восприятия компьютерного изображения. Друзей у меня не было, я даже не знаю людей среди ровесников, которые их имели, а из близких родственников, у меня остался только лениуарский кот, который питался звёздной энергией и постоянно торчал у окна, приклеенный к стеклу, слизывая длинным шершавым языком конденсат очищенного воздуха. По виду, он больше был похож на белку летягу, но из-за своего издаваемого звука, в момент принятия солнечных ванн, его назвали котом. Отличие ещё было в том, что лениуарские коты – это сумчатые животные и имели два природных кармана на ягодицах, ближе к спине. Все повадки у этих животных, были такие же, как у земных белок. Тех, кто общался с этими животными, хорошо знает, что нет воровистее и наглее этих симпатичных рыжих, серых, чернобуромалиновых бестий, в ловкости, которые не уступали обезьянам. Украв телефон или ключ от твоего стратосферного глиссера, они прятали всё сворованное в карманы и скрывались в таких местах, где Макар телят не гонял. Легче было вызвать аэротакси, чем найти кота в тёмной комнате. Он умудрился спереть предохранитель энергонакопителя, устроив прощальный вечер хозяину от домашнего любимчика. Сосед по площадке из перевоплощённых драконов, был коллегой по специальности, так же, как и я, не имел специализированного образования и числился младшим лаборантом, на таком же исследовательском судне, как у нас, передал мне для ухода цветок в горшке. Очень редкий вид, своего рода – бонсай триффида из планеты Драконов. Он предупредил, что кормить и поливать растение не нужно, оно само для себя найдёт пищу, единственно просил никогда не запирать форточку, даже в холодные месяца года, сославшись на то, что этот бонсай очень любит свежий воздух. Обманул, гад! Я чуть не поседел, когда эта пародия на триффид, ночью вылезла из горшка, и убежала в форточку охотится на голубей; ему было абсолютно без разницы, что я живу на тидцать пятом этаже небоскрёба, он спрыгивал с карниза, словно переступал ступеньку лестничного пролёта. Я поначалу волновался, потом меня вызвали в домовой комитет и отчитали за то, что я тайком выбрасываю мусор в форточку, показав в качестве улики, видеозапись регистратора. Там я и увидел, как растение, перед приземлением, раскрывает природный парашют. Как он забирается назад, я не имею понятия; расстроившись после полученной квитанции в банке, за выплаченный штраф. Так я домовому комитету и не смог доказать, сославшись на тот самый регистратор, что я вышел из здания за пол часа, до падения этой непонятной ветки. Дома я все поставил на свои места, минут десять бегая перед цветочным горшком, крутя квитанцией с выплаченным штрафом перед его бутонами и ядовитыми отростками, похожими на нос. Триффид, как и кот, записал меня в противники, они спелись между собой, и устраивали мелкие неприятные пакости. Нет, днём это чудовище не рисковало больше выпрыгивать из окна. Что-то значит до него дошло, а по ночам, когда я спал, в их распоряжении был весь дом, который просыпался от ужасающих перепуганных человеческих криков, источником, для которого были мои милые безобидные домочадцы. Я их почти каждый день строил на кухонном плацу, ругая последними словами:
