Шумно вздохнув, Гард поднялся с замшелого валуна. Путь предстоял еще долгий, а солнце давно перевалило зенит и неуклонно спускалось теперь к западному горизонту.
По мере продвижения, склон становился все круче, а лес все реже. Далеко внизу остались нежные березы, дендроны, клены и дроки, потом остановили важное шествие дубы и гамриты, затем покривились, прижались к земле и исчезли суровые ясени, и только сосны удерживали позицию, но и они начинали редеть. Все больше становилось просветов, все выше выпирали из каменистой почвы узловатые корни. Трава тоже исчезла, и лишь стланик, неприхотливый житель высокогорий, украшал древние валуны, да изредка собирались пучками колючие кусты ирбиса. Но тропа по-прежнему вилась между громадными камнями и не думала теряться, напротив, становилась чем дальше, тем более отчетливой и утоптанной.
Вот и верь после этого легендам, подумал Гард, останавливаясь перевести дух и поправить перевязь меча. А говорят, что к Пещере Дракона никто не ходит уже сотни лет…
Он поднимался все выше в гору. Небо постепенно наливалось синевой, предвещавшей наступление сумерек. Лес уже трудно было назвать лесом: сосны росли уже в десятках метров друг от друга, а к вершине, вероятно, совсем пропадут. С тихим шуршанием осыпалась из-под сапог щебенка.
Вдруг Гард замер на полушаге. Его слуха достиг несоответствующий здешним безлюдным местам звук. Казалось, совсем рядом, за валуном, напоминавшим конскую голову, плачет ребенок.
Гард шагнул было на плач, но тут же остановился. Ребенку неоткуда взяться в такой глухомани, а вот оборотни вполне могут пошаливать. Самые подходящие для них места. Он вытащил меч, но узкий клинок оставался нем – не светился, не брызгал яркими искрами, как подобает клинку, на который наложили чары Ланглинские колдуньи, в присутствии Сил Тьмы. Немного успокоившись, но не выпуская из руки меча, Гард обогнул «конскую голову» и застыл на месте от удивления.
Прямо на голой земле, опираясь спиной о камень, сидела, подняв на него ясные голубые глаза, девочка, а может, молоденькая девушка. На ней были драные, потерявшие форму лохмотья. Она сидела, сжавшись, обхватив руками голые коленки, в заплаканных глазах была настороженность.
Внимательно осмотрев хорошенькое, хотя и давно не мытое личико, Гард вложил меч в ножны, рассмеялся и шагнул к ней.
