Пер хищно подкрадывался к широкой спине в черной потертой коже. Ближе, ближе… Вот уже слышно, как поскрипывает потрёпанная куртка. Клацают старомодные клавиши, сосредоточенно сопит человек. Байкер бесшумно занес руку для удара, в глазах плясал злой огонь, черная шевелюра слегка приподнялась от возбуждения.
– Опять со своими ботами ковыряешься?! – дружеский шлепок, который иным и ключицу может сломать, выбил облачко пыли из усиленного металлической накладкой плеча.
Бода крякнул от такого «похлопывания» и процедил:
– Гром тебе в задницу, Пер! Вечно ты со своими тупыми шуточками. Иди вон Кабана позадирай, может, он тебе зубов поуменьшит.
Пер радостно заржал. На его вкус шутка явно удалась.
– А чего с клавой возишься-то? Надел бы нейроинтерфейс. Быстрее и проще же! – он с любопытством взглянул на небольшую клавиатуру, издающую приятные клацающие звуки.
– Не люблю я его, – не глядя отмахнулся Бода, – сосредотачиваться надо. О постороннем не думать, процесс держать.
На столе черные песчинки на глазах выстраивались в лесенки и башенки, прокидывали тоненькие, с волос толщиной, провода от пирамидок к «небоскребам».
– Опять со своими роботами ковыряешься? Использовал бы «церебро». Задал цели и корректируешь результат. Вечно ты во все норовишь ручонками залезть, – ухмыльнулся Пер, разглядывая как оживает миниатюрный город.
– Что у меня своих мозгов что ли нет? Этот «интеллект» вечно трехэтажную фигню накрутит, где можно простым и четким алгоритмом обойтись, – Бода с раздражением почесал бритый затылок. – И вообще, иди уже, куда шел! Мешаешь!
– Ладно, не кипятись, уже ушел, – в притворном жесте поднял руки собеседник.
В оружейном боксе у своего длинного и изящного байка сидел вечно мрачный долговязый Гот. На раскладном столике в математическом порядке лежали полированные детали мотоциклетной «снайперки». Пустой кронштейн сиротливо торчал из багажного кофра. Гот с мрачной и торжествующей ухмылкой электронным микрометром промерял выработку деталей. Планшет, лежащий поодаль, тут же выводил какие-то гистограммы и графики. Целая батарея с различными смазками и присадками выстроилась в шеренгу по левую руку.
– С утра пораньше драишь орудие убийства? Похвально, – махнул рукой в приветственном жесте Пер.
– Винтовка – лучший друг солдата,– мрачно отозвался тот, – хорошее у тебя утро. Час дня за бортом, – в неспешной манере речи долговязого всегда слышалась плохо закамуфлированная угроза.
– А где Буян? Помнится, вчера он мне проспорил помывку байка. Долг платежом красен.
– Как обычно, лежит пьяный в рембоксе, – презрительная ухмылка на секунду пересекла бледное вытянутое лицо. Не то, чтобы Гот был убежденным трезвенником, нет, пылающие шоты абсента он опрокидывал так же лихо, как и прочие. Но никто никогда не видел его в стельку пьяным. Впрочем, памятуя тяжелый и мрачный характер бойца, никто к нему особо и не лез.
