Пролог: Мир, что забыл Свет
Семнадцать лет. Целая эпоха, отмеренная скрипом колеса Сансары, смазанного кровью. Мир, который когда-то пытались спасти Элойд, Сора и Ардит, окончательно погрузился во Тьму. Не в одну ночь, нет. Это был долгий, мучительный распад.
Города, что устояли перед первым натиском, пали не от когтей ёкаев, а от предательства и человеческой жадности. Кланы, укрывшиеся за высокими стенами, продолжали вести свои малые войны, делить земли, на которые уже точили зубы Пожиратели. Они боролись за тень власти в комнате, где стены вот-вот рухнут.
Ёкаи стали частью пейзажа. Одни – безмозглые твари, бродящие по выжженным полям. Другие – хитрые управители, принимающие дань с покоренных деревень живым мясом и душами. Третьи – генералы в армии Короля Теней, чьи имена стали новыми баснями для запугивания детей.
Но даже в этом аду находились те, кто гнул свою линию. Мелкие кланы, объединения выживших, одинокие охотники. Они изобретали новые приемы, ковали оружие из костей демонов, учились биться так, чтобы хоть одна смерть чего-то стоила.
А в кузнице у восточной стены города-крепости Кайдзин-тё, который всё ещё держался, благодаря удаче и подлым компромиссам, жил юноша, не знавший, что он – последняя искра угасшей легенды.
Глава 1: Сэтоши – Кровь и Уголь
В семнадцать лет Сэтоши был идеальной смесью двух миров, в которых родился. Его плечи и спина, выкованные годами у наковальни у старого Гэнты, были широки, как у отца. А гибкость и кошачья грация в движениях достались ему от матери. Гены подарили ему спортивное, жилистое телосложение, над которым всё ещё работал тяжёлый молот и мешки с углём.
Его лицо было бы слишком красивым, будь оно аккуратным. Но роскошные темно-русые волосы вечно висели неопрятной прядью на лоб, запачканные сажей и потом. Темные брови оттеняли странные, меняющие цвет глаза – то желто-зеленые, как у хищной кошки, то золотые, как у демона при свете фонаря. Девушки из квартала красных фонарей вздыхали по нему, а он, вежливо улыбаясь, отдавал им монету и уходил, ища в их глазах не сиюминутную страсть, а что-то неуловимое, чему имени не знал.
Одевался он неряшливо, но с претензией на стиль: белая рубашка, давно потерявшая первоначальный цвет, и свободные штаны-балахоны красного цвета, заправленные в гэты с черными носками. Со стороны он выглядел как неудачливый поэт, забредший в кузницу.
– Думаю о балансе, дед, – парировал Сэтоши, но щёки его слегка розовели.Старый Гэнта, его приёмный дед и учитель, хрипел, глядя, как Сэтоши одним точным ударом молота придает форму раскаленному металлу: – Опять мечтаешь? Уголь подкинь! Или хочешь, чтобы клинок вышел хрупким, как твои мысли о тех девчонках из чайного дома?
