Ингрид подошла к окну. Шёл дождь. Сплошной стеной с неба лила вода. Странная погода для середины лета, и Ингрид очень надеялась, что к утру дождь закончится, не решившись испортить ей свадьбу.
Хранительница приникла лбом к стеклу, вглядываясь в непривычный рисунок деревьев за окнами чужой башни. Здесь, в обители Саламандры, было больше скал, и сами здания врастали в каменистые кряжи, разукрашивая их причудливым узором.
Сейчас серые глыбы были скрыты водой. Ни звезд, ни луны не было видно за густой пеленой туч, и только редкие всполохи молний освещали горный пейзаж.
Раймон всегда любил такие ночи. Он редко давал понять, что что-то нравится ему лично, всегда выбирая то, что предпочитала Ингрид. Но вот эти дождливые летние ночи, которые случались в их краях совсем нечасто, струи воды повсюду и буйство ветра в кронах деревьев… Он не мог удержаться и выходил во двор, чтобы долго стоять, распахнув объятия навстречу бушующему небу. Ингрид не ходила с ним, но ей казалось, что в такие минуты Раймон улыбался. Улыбки его были так же редки, как эти безумные ночи.
— Раймон, — прошептала Ингрид и закусила губу. Как никогда ясно она ощутила свою тоску.
Очередной зигзаг осветил темноту ночи и исчез.
Ингрид прищурилась. Глаза наверняка лгали ей, но на секунду Хранительнице показалось, что там, под окнами, до боли знакомая фигура стоит, распахнув объятия небу.
Ингрид опустила ладонь на стекло, силясь дотянуться до темноты и ощутить мираж пальцами.
Ещё один всполох вырвал свистящий вздох из её груди. Фигурка стояла всё там же, а рядом с ней — массивная тень виверны под чёрным седлом.
— Раймон, — выдохнула Ингрид громче и, не желая испытывать судьбу, бросилась к выходу, за двери, по коридорам и лестницам, вниз, за ворота…
Хранительница замерла, разглядывая такое знакомое и незнакомое существо.
Казалось, Раймон стал выше. Шире стали его плечи, укутанные чёрным плащом. Вместо привычной простой рубашки Ингрид с трудом разглядела во мраке имперский камзол и закусила губу, чтобы не закричать.
— Раймон… — Ингрид протянула руку, мечтая и не решаясь прикоснуться к призраку своего прошлого.
Раймон молчал. Под глазами его тоже залегли морщины, а взгляд стал тяжёлым, будто одетым в доспех.
Но он пришёл к ней — в этом не могло быть сомнений. Что ещё делать Раймону на земле Саламандры? И Ингрид бросилась на шею к названному брату, покрывая поцелуями его лицо.
Раймон не двигался. Он оттаивал медленно, но, в конце концов, его руки сомкнулись на спине Ингрид и прижали её к груди.
— Ингрид, — произнёс он, когда поцелуи иссякли, и эльфийка отстранилась. — Тебе идёт… это платье.
