Глава 1 О тяжких больничных буднях
Был такой знаменитый человек Лев Николаевич Толстой. Он относился не к низшим слоям населения, но все равно ел землю и раз в неделю уходил из своего поместья в деревню к крестьянам.
О тяжкой судьбе русской классики и школьников, вынужденных её читать
Наум Егорович смотрел в окно. В общем-то, больше заняться было нечем. Правда, время от времени он подскакивал и начинал расхаживать по палате. Хотя, конечно, места в ней было не так, чтобы много. Она в принципе для хождения предназначена не была, но, во-первых, просто сидеть надоело и очень быстро. А во-вторых, поблескивающий красный огонёк под потолком намекал, что без присмотра их с товарищем по несчастью не оставили.
Хотя, конечно, странно.
Очень странно.
Так долго готовить операцию. Тщательно доводить Крапивина. Это ж дело не одного дня. Это ж надо и технику в квартире поставить, и оператора посадить, чтоб морально давил, лекарства подобрать. А главное, к сестрице Крапивина подход найти, подтолкнуть её к сотрудничеству. То, что она братца недолюбливала, это одно. А вот что на участие подписалась – совсем, совсем другое… в общем, сложно всё.
Замороченно.
И когда дело дошло до нужной точки, оказалось, что электричество обрубили.
Нет, оно, конечно, случаются и не такие форс-мажоры, но всё-таки, всё-таки… и в итоге важного человека, которого по-хорошему изолировать бы до постановки диагноза, пихают в какую-то конуру.
Даже не одиночную.
Вот не вязалось тут одно с другим.
Категорически.
В окно Наум Егорович выглянул для порядку, увидев лохматый куст, кусок газона и дорожки. Куст был тёмным, да и на улице уже смеркалось.
Хоть бы покормили, право слово.
И откликаясь на его мысли, дверь открылась.
- Доброго вечера, Николай Леопольдович, - радостно воскликнул уже знакомый доктор. – Соскучились?
- Вы удерживаете меня силой! – Наум Егорович насупился и руки на груди скрестил. – Вы обязаны меня отпустить!
- Ну что вы. Мы не удерживаем. Мы вас оберегаем от невзгод мира.
Ага, и решетки на окнах стоят для пущей надёжности, чтоб невзгоды точно в палату не просочились. А на двери ни замка, ни даже ручки. Так что открывается эта дверь исключительно снаружи. Но полотно, в отличие от тех, из первого корпуса, простое. Наум Егорович даже прикинул, что при необходимости высадит его.
Но эти мысли он оставил при себе и фыркнул, задравши подбородок. Он надеялся, что в достаточной мере выразил, что думает.
Надо было идти на театральный. В смысле, в кружок. Звали ведь. Даже роль обещали выдать. Ромео. Оно, конечно, не совсем в тему, но в целом умения пригодились бы.
