Остров Мун, Мортем, 13-ый день 11-го месяца.
Я спустился в темницу, глупо надеясь, что смогу помочь и спасти её от участи, которая ожидает Зои за этими белыми каменными стенами, благодаря моему отцу.
В очередной раз перебираю в голове слова, которые смогут что-то изменить. Но что они могут изменить? Ничего, мои слова, ровным счетом, ничего не стоят.
Слова могли бы помочь Зои только в том случае, если бы они подействовали на отца. Но нет, слова мои не были услышаны, а отец даже вида не подал, что слушает меня, как это бывало обычно. Он, не стыдясь, игнорировал меня в тот момент, когда я кричал у его ног и умолял пощадить её, оставить Зои жизнь.
Нет, отец был неумолим и непоколебим. Истинный хладнокровный король.
Сторож открывает передо мной дверь, прислужливо склонив голову. Я вежливо, в обычной поспешной манере, кивнул ему в ответ и пошел по темному сырому коридору из массивных серых камней, освещаемому с двух сторон факелами, что шли через дверь. Мои шаги эхом разносились по пустому коридору, привлекая внимание тех, кто заточён в темнице. Заключённым шаги казались незнакомыми, сильно выделяясь на фоне тех, кого они успели запомнить за проведённое здесь время, и эта неизвестность привлекала. Они смотрели на меня, выпучив глаза и что-то шепча друг другу, но никто ничего не пытался сделать или сказать. Они просто смотрели.
В конце коридора я остановился, и заключённые, потеряв ко мне интерес, отошли от дверей, продолжая заниматься своими обычными делами за решёткой.
В камере за дверью куда я не решался войти, раздавался сильный кашель, вырывающийся из маленького тела вместе с жизнью.
Боже, да что я за слабак? Почему я не нашел другого способа воздействия на отца? Почему не могу ничего сделать для неё? Почему?
Открыв темницу своим ключом, я медленно толкнул дверь, и та со скрипом сдвинулась с места, привлекая внимание Зои.
Я невольно вздрогнул, когда увидел, полумёртвое тело, прикованное к холодной стене. Первое, что пронеслось у меня в голове при виде такой картины, было ужасно, но к моему великому сожалению, было правдой. Она обречена.
– Здравствуй, – прохрипела она, силясь поднять свою маленькую головку, чтобы посмотреть мне в глаза.
Нет, я не буду смотреть ей в глаза. Мне морально слишком тяжело, а Зои тяжело физически держать голову ровно.
– Здравствуй, Зои, – сказал я, как можно теплее, будто мой тон мог как-то облегчить её страдания или согреть содрогающееся тело от промозглого холода в этом мерзком месте.
– Я думала, ты не придешь. Думала, не сможешь. – Она говорила с длинными паузами, хрипя на каждом звуке. – Лучше бы ты не приходил. Я не хочу, чтобы ты запомнил меня такой. Не смотри на меня так, пожалуйста. Ты знаешь, что я права и это наш последний разговор. Послушай, ты должен забыть меня такой. Прошу, помни меня той, каковой встретил, той, которая смогла согреть твою душу…