На обратном пути транспорт швыряло невероятно, как никогда прежде. Видимо, по причине наличия в нём всего личного состава и по причине отсутствия у кого-либо, кроме сержанта, даже малейшего ранения. Вот строптивая техника и решила: раз все живы, здоровы, то ни к чему деликатничать, и об стенки невидимого пространственного тоннеля колотило часто да сильно. Как следствие, солдатам было не до разговоров, все только мечтали, как бы не откусить собственный язык и не услышать предсмертный хруст шейных позвонков.
К счастью, ничего не хрустнуло, как и немых в строю не оказалось.
Возвращение десанта на Полигон прошло без толп встречающих учёных, гремящего оркестра и летящих в физиономии цветов. Зато при наличии особенного, праздничного настроения из-за отсутствия потерь. Бодренько выбрались из транспорта, отошли на пять шагов, дождались, пока он исчезнет, уложили уникальные винтовки в зажимы на стене, и не столько бросились оказывать помощь пострадавшему при эвакуации сержанту, как присматривались к действиям Четвёртого и Восьмого. Те поднесли раненого к стенке с медицинскими модулями, нажали на ней пару клавиш и оттуда выехал не цельный отсек для лежащего человека, а вполне удобное и широкое кресло. На него усадили пострадавшего сержанта, давая возможность всем окинуть взглядом рану на правой ноге.
Честно говоря, она оказалась не настолько страшной. От наружной части стопы была срезана кромка в сантиметр толщиной, и от малого пальца остался только расплющенный кусочек кожи. Но кровь из раны даже не сочилась, да и сам Эйро Сенатор со смешком заявил:
– Не стоит удивляться! Я ведь посвящённый высшего круга, на мне любые раны заживают впятеро быстрей, чем на вас. Ладно, ребята, отходите, я сам…
Дальше он потыкал несколько кнопок на пульте управления креслом и… лечение началось. Правую ногу обернуло коконом густого тумана, отвело чуть в сторону и накрыло частью выступившей стены. После чего сержант остался сидеть боком к подчинённым, изредка непроизвольно морщась от боли, а может, и от щекотки. Судя по тому, что он никого никуда от себя не отсылал, то надеялся на выздоровление чуть ли не в течение десяти минут. Чему, с имеющимися чудесами Полигона, удивляться не пришлось бы.
Пока командир вслушивался в ощущения, солдаты без всякого приказания с его стороны построились. Стояли «вольно», порой толкая друг друга локтями, вполголоса оживлённо переговариваясь да иногда бросая выжидательные взгляды на сержанта. А тот всё помалкивал, восседая в задумчивости, да время от времени посматривал на свой персональный планшет на левом рукаве скафандра. Видимо, ждал от высшего командования каких-либо объяснений случившемуся.
