Тупое рыло «льюиса» слегка качнулось и застыло. Теперь, укрывшись за тремя большими красноватыми камнями, плотно перегородившими тропу, стрелок мог держать вход в ущелье под обстрелом хоть до ночи, благо патронов хватало. Арам Овсепян погладил вороненый ствол и слегка усмехнулся. Не нужно волноваться: от зажатой злости руки дрожат. А сбивать прицел совсем ни к чему.
Впервые за много дней ничто не мешало спокойно отдохнуть. Разве что пыль. Черная корка стянула потрескавшиеся губы, постоянно подталкивая отвинтить крышку фляги и сполоснуть рот. Но в этом не было смысла: сгусток в горле на миг отступит, чтобы тотчас вновь подкатиться к гортани. Да и воду следовало экономить. Что ж, пыль не пуля – стерпеть можно. В Ливии бывало хуже: мельчайший, почти мучной песок висел повсюду, забивал глаза, кровавым кашлем рвал легкие. И воду там подвозили лишь раз в три дня.
Ливия… Овсепян отчетливо услышал гул темно-синего прибоя, накатывающегося от горизонта и вгрызающегося в желтый песчаный берег. То и дело шум волн гас в коротком громе, а спустя мгновение за спиной Овсепяна, там где еще огрызалась в сторону моря батарея, взбухали высокие, распадающиеся в воздухе столбы. Итальянские крейсера стояли совсем близко от побережья, развернув элегантные, сияющие под ярким солнцем башни, и бортовые орудия с методичностью метрономов выплевывали оранжево-черные клубы. Прикрытые артогнем, к берегу шли вельботы, быстро увеличиваясь в размерах: уже ясно можно было различить вертикальные полосы на кормовых флагштоках. Люди с винтовками прыгали прямо в буруны – многие уже не вставали из пены. «Льюис», вот такой же, выталкивал короткие злобные очереди, вырубая экипажи вельботов, и Овсепяну не удавалось даже перевести дыхание, на миг оторвавшись от прицела.
Удержать форпост было невозможно. Это поняли даже темные новобранцы из недавнего пополнения. И потому они разбежались, спасая себя. Но это были турки, и им можно было заботиться о своей жизни. Овсепяну бежать было некуда. Побеги он – и майор Вахид Торлак скажет наконец давно приготовленную фразу: «Ну что ж, господа, армянин есть армянин!». Да, именно так скажет он в офицерском собрании, уже не опасаясь, что капитан Овсепян ответит ему пощечиной…
Солдаты в маленьких шляпах с петушиными перьями бежали, увязая в песке, на ходу стреляя из многозарядных винтовок, пляж был покрыт тихими бугорками в мундирах аскеров Его Величества Султана; оборона на этом участке триполитанского побережья пала… но пулемет передового расчета косил наступавших до тех пор, пока не щелкнул, выкинув последнюю гильзу, рубчатый диск. А потом победители окружили умолкшую огневую точку и один из них, ошеломленно глядя на кипарисовый крестик, выбившийся из-под ворота офицерского кителя, спросил на подпорченном французском: «Вы… христианин?!».
