Воздух загустел до состояния межзвёздного сиропа. Каждая молекула застыла на своём месте, словно приговорённая к вечности. Пыль недописанных вселенных, обычно беспокойно роящаяся в углах кабинета, теперь неподвижно висела в пространстве, образуя причудливые созвездия незавершённых замыслов.
Стол – чёрная дыра в миниатюре, вобравшая в себя все оттенки тьмы между мирами – стоял в центре комнаты, его выщербленные края хранили память о тысячах космических споров.
В этом застывшем мгновении перед партией, когда само время затаило дыхание, за столом собрались пять игроков. Пять ипостасей творческого безумия, чьи ставки измерялись не фишками, а судьбами галактик. Их молчание было громче Большого взрыва, а взгляды намного острее космических струн.
Творец сидел, откинувшись в кресле, сотканном из парадоксов. Его пальцы, привыкшие вышивать звёзды по канве реальности, теперь неторопливо барабанили по краю стола, выбивая ритм предстоящего апокалипсиса. В глазах горела та самая смесь азарта и усталости, что бывает у Бога на седьмой день творения.
«За Столом, Где Ставка – Сама Возможность Быть»
Воздух в кабинете загустел до состояния межзвёздного сиропа, приправленного нотками драмы и лёгким ароматом недописанной судьбы. Каждая молекула застыла, будто поняла: сейчас решится не просто что-то там, а возможно будущее всех «что-то и кто-то» сразу. Даже пыль, состоящая из отменённых миров и черновиков галактик, прекратила парить и выстроилась в идеальные узоры – то ли в знак уважения, то ли в ожидании, когда кто-нибудь всё взорвёт.
Игровой стол, обтянутый кожей забытых пророчеств. Его края выщерблены от слишком частого использования: здесь заключались сделки, после которых пространство начинало хромать, а время – заикаться. На поверхности виднелись следы когтей, пота, и одной особенно эмоциональной слезы Мудрости, которая до сих пор пульсирует, как самовоспроизводящийся мем. Потёртая поверхность мерцала следами ставок, способных переписать законы мироздания. Колода карт.
Перетянута лентой колода из спутанных временных линий, потому что обычные резинки не выдерживают напряжения. Она дрожит, от внутреннего экстаза.
Ведь в каждой карте – не просто масть, а возможность нового апокалипсиса.
Колода лежала ровно посередине, изредка вздрагивая, словно в ней бились сердца нерождённых вселенных.
