«Единственный по-настоящему мудрый советчик, который у нас есть, – это смерть. Каждый раз, когда ты чувствуешь, как это часто с тобой бывает, что все складывается из рук вон плохо и ты на грани полного краха, повернись налево и спроси у своей смерти, так ли это. И твоя смерть ответит, что ты ошибаешься, и что кроме ее прикосновения нет ничего, что действительно имело бы значение. Твоя смерть скажет: «Но я же еще не коснулась тебя!»»
Карлос Кастанеда.
Глава первая. Лис спит
Горы чёрные словно покрыты копотью. Мрачный пейзаж. На одной из закопченных площадок перед тёмным зевом пещеры, работают люди. Люди? Лис совсем не был в этом уверен. Закутанные с ног до головы в чёрные, такие же грязные и закопченные, как и всё вокруг, одежды, они составляли с безрадостным пейзажем одно целое. Но, очертания их фигур и размеренные движения, всё же походили на человеческие. Лис не мог сказать точнее, какие существа работали здесь. Не спеша, словно у них в запасе целая вечность, они закатывали в пещеру какие-то железные бочки. Такие же чёрные как эти горы, и эти сущности и эта пещера, в глубине которой, Лис угадывал пламя. Время от времени его далёкие, но яркие отсветы вырывались из глубины, освещая своды входа и площадку. В эти мгновения, существа замирали, словно пережидая, потом снова брались за работу. Лис как заворожённый наблюдал за их не хитрыми действиями. Он не знал кто они, и как называется это место, но он ЗНАЛ что было в этих бочках! Останки. Человеческие останки.
И эти мрачные и отрешённые рабочие, нет, всё же не люди, они не могли быть людьми, мир людей остался где-то там, далеко-далеко, Лис это чувствовал, и ему на ум невольно пришло выражение: «Ни одной живой души». Так и было. Ангелы, или демоны, в любом случае, низшего порядка, они монотонно закатывали бочки в пещеру. И труду их не было окончания.
Лис не ощущал запаха разложения, запаха гниющих останков погибающей плоти. Нет. Этих запахов не было здесь. Потому что в бочках находились не части тел: руки, ноги, требуха. В этих страшных сосудах смерти, лежали останки погибших человеческих душ. Сама человеческая сущность. Переставшая светиться бессмертная вечная звёздочка. Вечная? Лис видел сейчас, что нет. Пустые скорлупы, искорёженные куски, ни излучающие больше никакой жизни. Души: погибшие, сломанные, разбитые, не сумевшие выжить, и превратившиеся в труху.
И поэтому в воздухе здесь витал не запах разложения плоти, а нечто, гораздо худшее – тоска. Неумолимая, всеобъемлющая, бездонная и бескрайняя тоска. Такая, от которой хочется выть и рвать волосы на голове. Тоска которой никогда не испытаешь на земле, столь безнадёжной и абсолютной она была.
